В плену у темного

В плену у темного

Война между Эстельской Империей и Гримором закончилась победой темных. Имея в наличие превосходно натренированную постоянную армию, множество земель, с которых можно набрать рекрутов и несколько тысяч магов, обученных в специальной академии, Империя умудрилась проиграть. Хотя какая она теперь империя! После заключения Альсанского мирного договора чуть меньше половины территорий переходит во власть Гримора, а остальное не сегодня-завтра  развалится на мелкие кусочки. Почувствовав волю, наместники не постесняются утащить кусочек пирога из-под носа несостоявшегося императора. Вот только к нам это никакого отношения не имеет…
Группа Гончих Страха, воинов одного из элитных темных отрядов, ходила между нашими рядами и пристально вглядывалась в лица. Стоявшая рядом со мной светлая эльфийка вдруг всхлипнула и уткнулась в мое плечо. Она точно знала, что ничего хорошего ей не светит. Высокая, стройная, белокурая – такие темным очень нравятся. По слухам, светлое тело, резко контрастирующее с их темной кожей, их заводит. К тому же эльфийка еще и очень красива, явно не для одноразового использования. Так что жить она ей предстоит долго. В постели какого-нибудь особо отличившегося командира, разумеется.
Сейчас, стоя в одной набедренной повязке на плацу перед темными, я понимаю, что, когда война заканчивается, хуже всех приходится не проигравшим, нет, хуже всех приходится пленникам, судьба, которых никого уже не волнует. Деваться нам некуда. Сбежишь и вернешься домой – посчитают предателям, останешься – будешь рабом на всю жизнь. Мужчин раздали вчера. За них даже не платили, просто отдали в качестве трофеев. Нас же, словно породистых лошадей, сначала осмотрит элита. Простые солдаты выберут из того, что останется.
Проходящий мимо асур замирает и смотрит прямо на эльфийку, которая враз бледнеет, а ее рука на моем плече сжимается еще сильнее, оставляя на коже синяки. Я терплю. Мне хочется разреветься еще громче ее. Потому что я выжила, и теперь мое будущее предопределено. Я не обладаю такой потрясающей фигурой, как эта плакса: мои некогда роскошные волосы подстрижены очень коротко, чтобы удобнее было надевать шлем, кожа смуглая, облагороженная солнечными лучами, и глаза у меня серые, совершенно обычные, ничем не напоминающие о звездах. А это значит, что я  - это то, что «останется». И, скорее всего, плотного общения с оголодавшими до женского тепла солдатами мне не пережить. Противно, что приходится умирать вот так. Я ведь воин, а не женщина легкого поведения. 
И все же я не буду плакать. Оружия нет, доспехов тоже, да даже одежда и то отсутствует, однако честь при мне. И она заставляет все выше вскидывать подбородок и одаривать темных надменным взглядом. Так, точно никто не возьмет. Все же смерть лучше долго рабства.
Я так решила… Но в следующую минуту меня, как и остальных девушек вокруг, пробирает нервная дрожь. Кто-то пялится на меня. С интересом. Поднимаю глаза от эльфийки и тут же опускаю их вниз. Но темный не успокаивается. Он берет меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо. Непроницаемые омуты глаз, темная кожа и черные волосы, струившиеся ниже поясницы, собраны в высоком хвосте, длинный кожаных плащ. За спиной меч, тяжелый, ростом с меня. Этого темного не узнает разве что слепой. Альвус астархи диас Гартерн. Главнокомандующий Гримора, Демон-Армия, сын бога Крови и тот, из-за кого проиграла Светлая Империя. При столкновении с ним нам, рейнджерам 6-го разведывательного отряда, предписывалось не щадя живота своего воткнуть ему стрелу между глаз, даже несмотря на то, что в других случая строго-настрого запрещалось первым нападать на темных. Ищейки – это ищейки, наша задача не в сражении, а в нахождении  и преследовании. Впрочем, сражаться я тоже умею.
-Эта… - вдруг в полголоса произнес темный низким, хрипловатым голосом.
К нему тут же подскочил лысый черт из охраны и оглядел меня с головы до пят.
-Эта? О! Это экзотика, астархи. Единственная женщина-командир среди рейнджеров. Я слышал, именно она навела Разящих на 7-ую дивизию. Вот только она худосочная какая-то, только кости, да мышцы, еще и мелкая. Даже подержаться не за что. Может, кого-нибудь другого возьмете?
Но лорду командующему было глубоко плевать на мнение черта.
-Имя? – требовательно спросил он.
Черт зашелестел бумажками.
-Игнес Стальная… Простолюдинка?
Больше Гартерна ничего не интересовало. Без каких-либо усилий он порвал оковы на моих руках, отцепил эльфийку, неласково бросив ее на землю, и вскинул мое тело себе на плечо. Покачиваясь из стороны в сторону, я только успела заметить, каким завистливым взглядом провожает меня остроухая. Из груди сам собой вырвался вздох. Повезло ей: глупые живут дольше.
Шли мы недалеко. Палатка моего нового хозяина стояла в самой середине походного лагеря. Что странно, вокруг не было никого: ни слуг, ни охраны. Меня занесли внутрь и резко скинули на темно-серый узорчатый ковер. Не успела я опомниться, как сам Демон-Армия, опустился следом, придавливая меня к полу своим весом. Поцелуев не было. И хорошо, а то меня бы стошнило. Набедренная повязка исчезла так быстро, будто ее и не существовало вовсе. Одной ладонью Гартерн прижимал к ковру мои руки, собранные вместе и заведенные за голову, другую положил туда, где у нормальных девушек должна быть грудь. 
Девственницей я не была, однако и активная личная жизнь у меня отсутствовала: на войне вокруг находились лишь подчиненные, ронять свой статус было нельзя, да и не хотелось, если честно. Однако, когда Гартерн вошел в меня первый раз, я не удержалась от короткого вскрика: так больно мне не было даже в первый раз. Горячее мужское тело метра два ростом двигалось надо мной, и с каждым толчком апатия последних дней спадала, мой разум становился зеркально ясным. Но ощущение было такое, будто меня режут тупым ножом. Пытка, не иначе. Я крепче стиснула зубы и заткнулась. Вытерплю, не сломлюсь. Пока ты жив, всегда есть надежда. Вот только моему новому хозяину такое поведение явно не понравилось. Он до крови укусил меня за шею, заставив снова вскрикнуть, и стал двигаться еще быстрее. Этот темп беспрерывно он поддерживал до утра. А я в попытках сдержать собственный голос этой ночью едва не откусила себе язык.
Под утро удовлетворенный Демон-Армия, так и не вытащив свой детородный орган, заснул, придавив меня своим весом к ковру. Я же лежала без сна и пялилась в поток палатки. Все тело болело. И внутри тоже все болело. А правая часть из-за туши моего нового хозяина и вовсе онемела.
Я убью его. Обязательно. Перережу ему глотку при первой же возможности. Но не сейчас. Сейчас мне очень плохо. Почему-то вспомнились вдруг слова отца, произнесенные им на прощание: «Не хочешь быть честной крестьянкой, Игнес? Мира повидать желаешь? Что ж, иди. Только помни, что те, кто отрываются от родительского дома по собственной воле, никогда уже не обретут семейного счастья. Быть тебе отныне потаскушкой в каком-нибудь борделе. А когда забеременеешь, и оттуда выкинут. Не приходи потом, не приму. Отныне не дочь ты мне».
Однако почему-то даже сейчас его слова не показались мне правильными.