В процессе

В процессе

— Возьмите эту тетрадь, сэр писатель! – с пафосом сказал мне пожилой лавочник, — она волшебная!

Я усмехнулся.

— А нет ли у Вас волшебных перьев?

— Кончились, приходите через дней пять, — уже буднично сказал он.

— А то зачем мне волшебная тетрадь? Лучше уж волшебное перо: не будет марать бумагу.

— Зато в этой тетради ты сможешь записывать то, чего ты сам для себя желаешь! И оно сбудется! Эффект практически моментальный!

Старик зловеще, как ему, наверное, казалось, свёл брови и уставился на меня.

— И почём?

— Пять! Минус Ваша скидка постоянного покупателя. Стало быть, четыре.

Ладно, так и быть! Посмотрим, чем эта тетрадь может оказаться полезной. Я достал кошелёк и отсчитал нужное количество монет. Тетрадь завернули в бумагу, я взял её и зашагал к дому.

Вот интересно, что с ней можно делать? Издатель уже в третий раз присылает какого-то паренька с вопросом, где же мой новый роман. И да, по договору срок сдачи первого варианта рукописи подходит к концу через месяц. Что же, я, кажется, придумал!

Уже дома, пробежавшись по плану романа и по недописанным сценам, я задумался. Вот, например, сцена, где миссис Дункан ссорится с мистером Дунканом. Как-то не очень живо и непроходимо скучно. Может, стоит понаблюдать такое в реальной жизни? Я раскрыл свою новую тетрадь и вывел на бумаге пером: «Соседи из дома напротив ссорятся из-за пустяка». Через 10 минут я вышел из дома, сделал вид, что прибираю опавшие листья под деревом, а сам слушал. И правда: через несколько минут соседи выбежали во двор. Соседка смешно бегала за соседом и кричала: «Я тебе покажу, как мне показывать, как правильно показано в книге!» Сосед что-то бормотал в своё оправдание, а затем накинулся на соседку, пытаясь её поймать и поцеловать. Соседа явно скорее забавляло происходящее.

Да, интересный эффект. Или – просто интересное совпадение. Но, увы, бесполезное для моего романа. Что же делать?

Я забыл на несколько дней о тетради, но когда паренёк из издательства снова пришёл справиться о рукописи, я её достал и написал: «Хочу, чтобы мною заинтересовалось издательство Harry and Ronald». Капля чернил упала на бумагу: пошёл дождь.

Я приказал заварить ароматный чай и пил его на террасе, любуясь дождём, когда пришла Сьюзан и доложила, что ко мне пришёл незнакомый молодой господин. Что ж. Не побоялся прийти в дождь – уже интересно!

Промокший до нитки юноша согревался чаем с джемом. Я же закурил трубку и продолжил смотреть на дождь.

— Сэр Френсис, я из издательства Harry and Ronald, — робко начал юноша.

— Я знаю, мой друг, — ответил я и обернулся. Юноша был немало удивлён.

— Вы бывали в нашей типографии?

— О, нет, я видел Вас на прошлой книжной выставке, когда посещал стенд Harry and Ronald.

Мой посетитель облегчённо вздохнул.

— Мистер Твистер, наш владелец, интересуется, не хотели бы Вы сделать цикл рассказов о приключениях матросов и пассажиров пароходов «Хоуп» и «Мизери». Он был бы очень…

— Дела у пароходства мистера Твистера идут не лучшим образом? – улыбнулся я. Юноша смутился.

— Это не моё дело, сэр Френсис. Я лишь передаю Вам сообщение. Но, мне кажется, прокатиться на пароходе за счёт компании и написать взамен несколько рассказов – это не так уж плохо!

— Юноша, Вы бы не хотели стать рекламным агентом? Передайте мистеру Твистеру мои пожелания доброго здоровья и согласие. Когда мне явиться?

— Мистер Моррис, менеджер издательства, ждёт Вас в любое удобное для Вас время в четверг или пятницу.

— Что же, я приеду. Благодарю Вас!

Юноша неловко распрощался и покинул мой дом, вновь оказавшись под дождём.

Любопытно. Эффект, конечно, не тот, который я ожидал, но он есть! Хотя, это снова больше похоже на совпадение: старый прохвост Твистер не мог принять такое решение сиюминутно. Он наверняка думал над ним несколько дней, прикидывая наилучшего кандидата на роль пишущей рекламы.

Я тоже решил подумать несколько дней и убрал тетрадь в верхний ящик стола.

Когда вопрос с рекламой пароходства был улажен (в дополнение к двум круизам за счёт пароходства мне обещали очень неплохой гонорар за публикации), я вернулся к тетради. Мой издатель вновь выразил беспокойство отсутствием рукописи романа. Куда он меня торопит?

В гневе я достал тетрадь и написал: «Хочу, чтобы моё издательство отложило сроки принятия рукописи моего нового романа!»

Элизабет уже накрыла пятичасовой чай, когда в дверь постучали. Знакомый мне юноша из моего издательства сообщил, что мистер Уайлд, мой бессменный редактор, заболел и, судя по всему, очень плох. Но он не желает отдавать меня кому-то из других пройдох-редакторов и желает лично ознакомиться с романом. Однако не сможет сделать это в согласованные сроки, ибо пребывает на лечении в Литлхамптоне. Издатель приносит свои извинения и готов выплатить мне неустойку. Что ж, прекрасно. Пожалуй, требовать неустойку в такой ситуации было бы совсем неприличным. Я поблагодарил юношу за сообщение и попросил передать, что я предоставлю рукопись, когда мистер Уайлд поправится. Без всяких претензий с моей стороны. Тысячу раз извинившийся юноша поспешил в издательство, а я сел за столик и принялся за чай.

Тетрадь-то опасная. Конечно, мистер Уайлд не был идеальным редактором, но мы сотрудничаем уже третий десяток лет. Не хотелось бы, чтобы он умер.

Вечером я решил, что пора бы использовать тетрадь чуть гуманнее к окружающим. И написал: «Хочу, чтобы меня посетило вдохновение!»

Не знаю, что за бергамот Элизабет добавила в чай, но со мной случилось нечто. В голове всплыли ужасные картины старого доброго Лондона: знакомый и любимый город оделся в серый камень и зеркальное стекло. Чудовищные стальные повозки носились по знакомым с детства улицам, сбивая ничего не слышащих людей. Бедные люди, одетые в какие-то возмутительные лохмотья, утратили способность слышать даже видеть мир вокруг: их внимание поглотили маленькие странные машинки, которые они теперь носили перед собой, словно лозоходцы. От этих машинок к головам шли верёвки, которые наполняли эти самые головы какими-то адскими звуками. Но – это улицы, а вот то, что случилось в лондонских домах! В каждой комнате – по ящику с картинками, хитроумные механизмы высасывают из воздуха всю пыль, всюду горят огни, люди не читают книги! Ужасно! Ужасно! Ужасно! Но. Меня этот мир так захватил! Я отбросил все дела и принялся безудержно писать! Я писал с утра и до самой ночи, делая лишь редкие перерывы на чай. Я писал, писал, писал. Из лавки просто не успевали доставлять чернила и новую бумагу. Я погрузился в этот чудный и чудной материал и еле выбрался из него спустя неделю.