В ритмах звенящего сердца. Книга вторая: Райская Гавань

ГЛАВА 76.1. ТО, ЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ (начало)

Пока Лавиньи распинался о невероятной ценности тейлоровской находки, которая стоит, как минимум десять золотых дублонов – если, конечно, продать жемчужину напрямик столичному ювелиру – Генри размышлял.

Никаких сомнений, что все существующие боги: индейские, африканские, да и Сам Спаситель Небесный, указывают ему путь. Путь к Свободе!

Черт побери, всё складывается, как нельзя лучше! Деньги на чертов побег валяются прямо под ногами, то есть – на дне морском! Похоже, именно это имела в виду индейская праматерь, когда дала такой недвусмысленный ответ на его немой вопрос «что делать?».

Вырученных дублонов даже с одной жемчужины с лихвой хватит, чтобы зафрахтовать небольшую шхуну и уплыть отсюда, куда глаза глядят. А если же понырять там еще?.. Чем черт не шутит! Вдруг капризная фортуна не оставит Тейлора все же? Сколько ж можно плутовке торчать к нему... спиной!

Все! Решено! Завтра он идет в бухту и попытается раздобыть еще!

Эх, черт! Он же обещал Шарлю...

Генри перевел шалый взгляд на Лавиньи, который, кажется, что-то спросил и теперь терпеливо дожидался ответа.

– Чего?

– Я могу предложить жемчужину сеньору Ревьера, если хочешь, – смиренно повторил француз. – Когда в следующий раз поеду в Санто-Доминго. Он мой старый знакомец и как раз почитаемый в зажиточных кругах ювелир. Он наверняка не захочет упускать такую редкую вещицу и, полагаю, предложит за камень самую выгодную цену. Или у тебя какие-то другие планы?

– Да... Нет... – лейтенант все еще пребывал в шоке от происходящего. – Буду благодарен тебе, месье, если продашь... Ты ведь знаешь, сам я этого сделать не смогу – положение не позволяет, – добавил Тейлор с потаенной горечью и подивился собственной реакции.

Вроде бы должен уже привыкнуть, ан нет!

Эх, да. Завтра...

– Послушай, Шарль... Я тут вспомнил: у меня на завтра намечено одно очень важное дело. Совсем вылетело из головы!

– А? Да? Ну ладно... чего ж... надо так надо, – оживившийся было маэстро тут же заметно сник, хотя старательно не подавал виду. – Может, в другой раз... муншер.

– Извини, дружище, – Генри сокрушенно развел руками, хотя в голове у него в этот момент пробегали картины одна заманчивее другой: с горками драгоценных жемчужин, стопками звонких дублонов и вздутыми на морском раздолье парусами. – Конечно, будет еще время!..

Признаться, в этот миг Тейлору вовсе не было никакого дела до всяких там пустяшных переживаний француза.

Вот у него, действительно, знаменательный случай! Практически катаклизм.

Лейтенант едва удержался, чтобы не бежать в бухту ночью и не начать там поиски сокровищ прямо сейчас. Но усилием воли остановил себя все же.

Завернувшись в теплое одеяло, Генри возбужденно ворочался без сна на пляжном лежаке, скрепя набитым соломой матрасом. Под шум прибоя лихие планы и радужные мечты так и лезли в его сметенную голову. А еще ему приходилось тщательно отгонять от себя неудобные мысли.

Например, про свой клятвенный договор с Каталиной отработать год, из которого прошло всего лишь – всего лишь! – полтора месяца. Или хотя бы скоропалительное обещание... пойти завтра с Лавиньи на винодельню.

В связи с этим раздосадованный червячок грыз его неотступно.

Ведь мужское слово – единственное, как лейтенант всегда полагал, на чем держится репутация джентльмена. Нерушимый оплот его благородной порядочности.

И Тейлор решительно пытался заглушить подлый голос совести весьма здравыми рассуждениями.

Да какая у него сейчас может быть репутация, позвольте! Тут никакое соблюдение честного слова не спасет! Вот когда он освободится, тогда... и поговорим.

И вообще, эта курица испанская вечно делает, что хочет. Почему ему, Генри, нельзя?

Тут на днях, не стесняясь, вылизывала его с ног до головы, а сегодня, пожалте: «раб»! П-ф-ф... Это вообще ни в какие ворота не лезет, господа! Вот пусть и идет... лесом. Впредь будет гордячке наука!

В результате своей безнадежной битвы лейтенант не заметил, как задремал все же, надежно укрытый от непогоды навесом из пальмовых листьев, но тут же встрепенулся от какого-то томительного предчувствия.

Тейлор пригляделся... По пляжу, по самой кромке прибоя, утопая босыми ногами в хлопьях жемчужной пены, шла ОНА. Смутный образ женщины в предрассветных сумерках, окутанный паутинками пышных кружев на манер той же самой пены, ощущался невесомым, почти прозрачным, потому казалось, будто она мягко парит над волной.

Генри все никак не мог разглядеть ее лик, несмотря на то, что женщина неотвратимо приближалась и вскоре, соответственно, оказалась рядом. А вот лицо ее непостижимым образом все время ускользало из поля зрения Тейлора – как и от его узнавания тоже – будто сейчас это полагалось совсем неважным...

Ката? Ты пришла все же?

Генри приподнялся на локтях в заинтересованном ожидании.

Отвернувшись, гостья бесплотно присела на край лежака, внимательным образом разглядывая полоску зари, занимавшуюся на горизонте.