В сером-сером городе на серой-серой улице...

В сером-сером городе на серой-серой улице...

Историю эту рассказала мне одна знакомая, так что за достоверность я не ручаюсь, но для удобства расскажу её от первого лица.

***

«Привет, Ленусь!»

Я улыбнулась. С моим одноклассником Вовкой в последний раз мы виделись, кажется, на выпускном, зато соцсети позволяли ежедневно «дружить» даже на огромном расстоянии.

«Привет, Вовчанский! Как дела?»

«Номер телефона твой скинь, я позвоню».

«Эм… Тебя взломали, и ты сейчас хочешь попросить у меня денег на похороны твоей четвероюродной прапрабабушки?»

«Хорош прикалываться. Мы филиал у вас открываем, и я завтра приезжаю. Будет часик погулять между совещаниями и самолетом».

«О. Наши только вряд ли соберутся. В будние дни все обычно заняты по уши».

«Да ничего. Мне и тебя хватит за глаза.»

«Тогда лови. А я побежала, тут очередные клиенты интересуются».

Я отправила улыбающийся смайлик и номер телефона и выключила ВКонтакт, обращая все свое внимание к немолодой паре, заинтересовавшейся объявлением с огромным заголовком «Экскурсии по легендарным местам города».

***

– Слушай, — мы с Вовкой шли по пешеходной части улицы Кирова — Кировке, — и я в основном молчала, как и раньше, в школе, говорил только он — захлебываясь словами от того интереса, который сквозил в его рассказе о городе, в котором он сейчас живет, его людях и природе, — а что это всё я говорю? Тут вон сколько всего нового. Ты же у нас историк, расскажи что-нибудь интересное.

Мы как раз проходили мимо одной из бронзовых фигур, которых во множестве расставили вдоль всей Кировки, и я, схватив Вовку за рукав куртки, потянула к ней. Это была «Модница» — молодая девушка в прогулочном платье образца конца девятнадцатого века и шляпке. Девушка стояла у зеркала в полный рост и любовалась на себя.

— Хочешь, расскажу о ней? Это как раз то, что ты любишь.

— А хочу! — Вовка кивнул. — Только подожди, я сейчас. Сядь пока туда, —указал он на одну из скамеек под липой.

Я улыбнулась, предполагая, что сейчас будет, и не ошиблась. Ждать пришлось недолго: буквально пять минут, и Вовка притащил две огромных шаурмы.

— Не боишься? — мотнула я головой в сторону киоска, в котором он купил перекус. — Они же тут все типа «антисанитария» и тому подобное.

— Ну не помер же до сих пор. — Рассмеявшись, Вовка сел рядом, протянул одну шаурму мне, откусил кусок от своей и с набитым ртом произнес: — Давай дерзай!

Я взяла свою, покрутила её в руках, рассматривая со всех сторон, тоже откусила, быстро прожевала и, проглотив, начала:

— Когда произошла эта история, никто доподлинно не знает, да и фамилии лиц, которые в ней участвовали, тоже не сохранились, но было все так…

***

— Дочка! Тут сегодня вечером будут проездом гости из соседней губернии. С ними сын их. Ты уж присмотрись, может, хоть он тебе по сердцу будет. — Батюшка вошел в гостиную, обращаясь к Марьяне, что-то увлеченно выписывавшей из старого потрепанного тома.

— Нет, — произнесла Марьяна, — и не проси.

— Дочка, я понимаю, что обещал твоей матушке, что никогда не буду принуждать тебя к замужеству, но время идёт. Так и помрешь в девках ведь!

— Папенька, не переживай за меня, — Марьяна отложила перо в сторону, аккуратно подула на чернила и поднялась из кресла, — я найду себе жениха. Только всякие эти твои графья и иже с ними не по сердцу мне. Ну не могу я даже подумать уехать отсюда, оставить тебя одного. — Она подошла и обняла отца. — Найду кого-нибудь, кто будет жить с нами. Здесь.

— Да уж, ты найдешь, сидя в четырех стенах-то.

Гости в тот день приехали знатные, да и сын у них был красавец: высокий, статный, с волосами, черными, как смоль, и такими же черными глазами. Марьяне показалось, что он был мужской и более молодой версией его матери. Она даже посмеялась про себя: одень его в женское платье, и он вполне сойдет за свою в их еженедельном салоне.

Парень весь вечер не отходил от Марьяны, осыпал комплементами, читал её стихи и всячески пытался обратить на себя хотя бы малейшее внимание. Но она молчала, лишь вежливо кивая на очередное обещание подарить луну с неба и увезти в далекие страны.

Вечер закончился быстро. Гости разошлись по своим покоям, а Марьяна вышла в сад. Яблони только начали цвести, и аромат стоял такой, что сбивало с ног. Она села на скамейку под деревом и прикрыла глаза. Как же хорошо здесь и как не хватает маменьки…

— Дочка…

Марьяна очнулась: похоже, она заснула, сидя тут и вспоминая детство, и посмотрела на сегодняшнюю гостью.

— Да, го…

***

— Я прекрасно помню, что ты у нас любишь сочинять, — Вовка ткнул пальцем в мой телефон, в котором хранился целый архив с придуманными мною историями, — поэтому не говори, что мне сейчас придётся услышать Войну и Мир в твоём пересказе.

— А что? Могу и Толстого пересказать. — Я улыбнулась. — А тут я же легенду пересказываю, точно что было никто не знает сейчас. Могу я немного посочинять?

— Сочиняй, только побыстрее. У меня полчаса осталось, потом такси подъедет.

— Хорошо. Быстрее, так быстрее, а ты доедай свою шаурму. В общем, ходила мать того парня к Маришке в течение всего времени, пока они у них гостили. Они у них, — повторила я и рассмеялась…

***

В последнюю ночь перед отъездом Анна, так звали мать парня, снова пришла к Маришке в сад и снова заговорила про женитьбу своего сына и переезд молодых на юг, куда-то в Крым. И тут Маришка не выдержала.

— Ну что вы ко мне ходите и клянчите. У вас красивый сын, найдете ему невесту, а я не для него. У меня другой по судьбе, разве вам непонятно?

— Что ж, — Анна, до этого сидящая на скамейке, поднялась, — тогда жди своего. Только имей в виду, что уехать отсюда ты не сможешь ни с кем, кроме нас! — С этими словами она развернулась и ушла к себе в комнаты. Маришка проводила её долгим взглядом, после чего тоже отправилась спать.

***

Прошло почти полгода. Листья на деревьях налились золотом и багрянцем, аромат цветущих яблонь давно сменился запахом скошенной травы и спелых ягод. Но солнце всё ещё светило так ярко, что выйти из дома без шляпки и зонтика было невозможно.