В сказочной круговерти

В сказочной круговерти

Иван-Царевич подошёл к кромке болота и остановился. На душе было гадостно. В сапогах хлюпало, новый кафтан превратился в лохмотья, шапку вообще потерял.

«Нафига наряжался - знал ведь, куда иду. Эх, Царь-Батюшка, послал, так послал. Видите ли - сказка, традиции!.. Братьям хорошо. Выбрали девок из посада и развлекаются. А меня, как «опору и надёжу» сюда, куда Макар телят не гонял, лягушку искать. Эх, батя, батя... В каком веке живёт? Непонятно...»

Ладно, коль пришёл, надо оглядеться - то ли это болото. Взгляд Ивана наткнулся на взгляд огромной лягушки, восседающей на листе лотоса. Стрелы у неё не было.

«Может, не удержала? С арбалета запускал. Убойная сила о-го-го. Тут, не то что поймать, не прибило бы кого».

― Ну, здравствуй деви..., в смысле, зверь неведомый. А не видела ли ты стрелу мою, утром пущенную?

«Эка, как заговорил, прям сказочник».

Лягушка молчала.

«Может, что не так говорю».

Вдруг он услышал шорох и оглянулся. В этот момент, чуть поодаль, другая лягушка, которую он не приметил, превращалась в девуш... в женщину. Лет, эдак, пятидесяти. Кокошник, нос картошкой и сарафан, плотно обтягивающий арбузные груди. Низ тоже был соответствующий.

Иван немного опешил.

― Ну что нахохлился, ― заговорила новообращённая, ― Не сбылись ожидания?

Иван взял себя в руки:

― Понимаете, там по сказке, ну... как бы...

― Красавица должна быть? Умная, высокая, красивая и статная? Да и говорить ангельским голоском?

― Нет, вы не подумайте, ― замельтешил Иван, ― вы тоже ничего.

― Ладно, не трынди, хотя спасибо. Мамка я ихняя.

― Чья?

― Красавиц твоих. Вон они в дальнем конце болота, в камышах тусуются. Понравился ты им. Слышишь, как расквакались.

― А мамка ― это как у проститу...

― Ваня, не богохульствуй. Опекунша я. Кикимора. Слышал про такую?

― А я думал, что кикиморы…

― Страшные? Это всё сказки. Когда я превращаюсь в то, что положено по регламенту, начинается свистопляска. Кто меч выхватывает, кто убежать пытается, а кто и вовсе глаза выпучит, ни слова сказать, ни беседу поддержать. А так, какая никакая, а женщина, хоть и в возрасте.

― Так вы же можете в кого угодно превратиться.

― Эх, Ваня. С возрастом даже волшебство ничего поделать не может. Хоть с девичьим, хоть с лягушачьим. Я конечно пыталась, но, к сожалению, получается только так.

― Скажите, а вот эта лягушка, к которой я первой обратился, почему не превращается?

― Ну, милый, не все лягушки заколдованные. Вот эта как раз обычная. А обращаются к ней первой все, не только ты, потому что торчит она здесь как гвоздь, день и ночь. А чего торчит ― только ей и ведомо… Ладно, понравился ты мне, не брехливый вроде. Короче, Вань, в моём болоте только красавицы, а вот с умом туго. Ты как?

― Не. Батя за умной посылал, ну и красивой, чтоб братьям нос утереть.

― Тогда тебе дальше, в следующее болото. Но там опекун леший. А его победить надо.

― Биться насмерть?

― Очнись, молодец. Ты в каком веке живёшь? Какая битва? Всё гораздо прозаичнее. Его перепить надо.

― А! Так это легко, ― облегчённо выдохнул Иван.

― Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, ― загадочно произнесла мамка-лягушка.

Иван пошел дальше, вокруг болота. Оглянувшись, он на прощанье махнул приветливой Кикиморе рукой. Но та начала превращаться обратно и жеста видимо не заметила. Когда он поравнялся с камышами на дальнем конце болота, молодые лягушки начали подпрыгивать высоко вверх, при этом вытягивали ноги, недвусмысленно раздвигая их в стороны. Но Иван, глубоко погруженный в свои мысли, этого не заметил.

Тропинка, по которой он шёл, была замшелая и давно не топтаная. Из кустов, прямо на тропинку высовывались коряги, которые всё время надо было перешагивать. За одну из них Иван и зацепился. Правый сапог тут же «попросил каши», раскрыв «голодную пасть» так, что дальше идти стало невозможно. Ваня присел на ближайший пенёк, и из своего походного рюкзака достал скотч. Обычный, не волшебный. Но с помощью него он тут же совершил чудо, превратив сапог в прочный и надёжный сапог-внедорожник.

Удовлетворённо хмыкнув, достал из рюкзака фляжку с целебным напитком под названием «самогон». Сделав четыре мощных глотка, он почувствовал, что сил прибавилось, жизненный тонус подскочил выше крыши, а настроение… Захотелось запеть во весь голос, но вырвалась только отрыжка. Иван встал и засеменил дальше, надеясь добраться до следующего болота засветло.

Долго ли коротко, наконец, среди деревьев показались первые признаки болотистой местности. Вскоре под ногами захлюпала чёрная жижа. Иван остановился. Дальше идти было опасно ― можно было провалиться в трясину.

Было тихо. Ни лягушек, ни Лешего. Приглядевшись, Иван заметил на пеньке щуплого, сухонького старичка. Тот сидел и что-то увлечённо крутил в руках. Подойдя ближе, Ваня понял, что в руках старика кубик Рубика. Кубик был весь зелёный, и старик каждый раз поворачивая кубик к себе новой стороной, удовлетворённо хмыкал, радуясь победе над головоломкой.