Vakn!

Пробуждение. Глава 1.

Неравномерная тряска дергала мое безвольное тело. Еле уловимый запах бензина наполнил небольшое замкнутое пространство, и несмотря на его слабость, которая в обычном состоянии меня бы и не беспокоила, все равно вызывал рвотные позывы. Голова тяжелая, болит и в купе с тем еще и кружится. Каждое неосторожное движение взрывались в голове искорками боли, словно задевали какую-то еще не затянувшуюся рану. Хотелось застонать, но темнота в сознании все еще не позволяла мне взять контроль над собой. И как-то незаметно накатывала паника, пока еще не напрягая, пока еще где-то далеко за гранью моих мыслей.

Неожиданно резкой удар головы обо что-то твердое от сильной качки все же пробудил меня. Я медленно, все еще не в состоянии как-то осознанно управлять собой, схватилась за голову: по вискам, словно короткий разряд тока, пробежалась острая боль. Тяжело мне далось открыть глаза и оглядеться. Как-то расплывчато виделись очертания сидений, руки на руле, а я позади и закутана во что-то большого, кажется, плед, даже несколько. В голове возникла очевидная мысль, что я в машине, на месте, где должны быть задние сидения. Но то место, куда меня так заботливо уложили, было больше, чем у обычной машины: здесь вполне могли разместиться около трех взрослых людей, вытянувшись во весь рост. С боку я нащупала какие-то сумки и пакеты, их мне, кажется, подоткнули для того, чтобы я не свалилась на бок.

— Ты очнулась, — раздался приятный мужской голос с другой стороны от меня. — Как самочувствие? Я… мы, — быстро исправился он, — переживали, что переусердствовали с тобой.

— Где я?

Голову повернуть в его сторону было выше моих сил, пусть боль немного и стихла, но виски продолжали пульсировать, заставляя неприятно морщиться и мешая ходу мыслей. Потому я решила задавать вопросы прямо, не вдаваясь в какие-либо подробности, не сейчас. Сейчас мне плохо и меня безумно тошнит.

— Не думаю, что тебе это что-то разъяснит. Тебе дать обезболивающее? Мы специально для тебя купили, зная о последствиях.

Меня сразу же насторожил его чрезмерно заботливый тон, по крайней мере, не думаю, что так бы говорили с незнакомым человеком. Или я его знаю? Не помню, ничего не помню. Неужели я вчера напилась, а сегодня у меня похмелье? Я рискнула согласиться на предложение мужчины, слегка кивнув ему. И уже через мгновение мне протянули бутылку, неоткрытую, и даже выдавили из упаковки таблетку, позволяя мне сразу же ее запить и не мучиться с трясущимися руками.

— Ей совсем плохо? — спросил еще один мужчина, но уже со стороны водителя, — Тебя тошнит? Нам остановиться на некоторое время, чтобы ты подышала воздухом?

Мужчина выглянул из-за пассажирского сиденья, внимательно изучая мое лицо. Затем вновь вернулся на место, коротко сказав водителю, чтоб тот остановился где-нибудь у обочины. Я и слова не проронила, не утруждая себя в объяснениях. Кажется, по мне, итак, было видно, что все катастрофически плохо.

Машина зашуршала шинами по гайке и затормозила. Я сразу же стала выпутываться из одеяла и делать попытки встать, но мужчина, сидящий рядом со мной мягко надавив на плечо, заставил остаться на месте. Зашуршал в одной из сумок, вытаскивая из нее какую-то одежду. Одел на меня несоизмеримо большую меховую шапку, которая закрывала мне половину обзора, сам же одел мне на ноги шерстяные носки, и они тоже велики по размеру. Не гнушаясь шапки, натянул огромный свитер с горловиной до подбородка, поверх накинул тот же плед.

Дверцу машины открыл тот, кто спрашивал о моем самочувствии. Сырой и холодный ветер сразу же проник в салон, и теперь я понимаю, зачем на меня одели столько вещей. Только я не понимаю, почему так холодно, кажется, только недавно был конец лета, тепло и солнце ярко светило. Теперь же серое небо с изредка пробивающимися грозовыми тучами, которые ближе к горизонту набирают черноты. И шум океана.

— Не выходи сама, у нас нет четвертой пары ботинок, — сказал тот, что одевал меня.

Он подхватил меня на руки, вместе с тем прося обнять его за шею, чтобы мне было комфортнее. Я послушалась, и зарывшись подбородком в горловину свитера, вышла с ним из машины. Сразу же шум ветра наполнил уши, глаза непроизвольно зажмурились от его порывов. Пальцы мгновенно замерзли, но я лишь крепче вцепилась ими в куртку мужчины. Пожалуй, особо я и не подышу, но холод и влага близ океана привели меня в порядок и освежили мою голову. Меня внезапно подкинули на руках, привлекая внимание:

— Мы можем остановиться на несколько минут, но не дольше, иначе не успеем к вечеру приехать на место кемпинга, — громко сказал он, стараясь заглушить ветер и прибой. — Да и не лучшее это место, сама понимаешь, скоро начнется шторм. Тебе лучше?

Я невнятно ответила, и меня тут же вернули внутрь машины.

— Рэй, приоткрой немного окно, чтобы холодный воздух поступал, пока ей легче не станет. Ее еще в дороге мутить будет, — скомандовал он.

— Тогда она окоченеет, это нам холод не страшен, да и машину потом долго отогревать, — ответил ему Рей.

— Все равно открой, — не отступал мужчина.

Машина вновь поехала. Из приоткрытого окна был слышен прибой и все тот же ветер. Я сидела прямо за водительским сиденьем, ближе к окну и, закрыв глаза, вдыхала влажный воздух. Это немного отвлекало от тошноты, которая вновь одолела меня, стоило машине проехать пару десятков метров.

Наконец, я созрела для того, чтобы раздумывать о моем положении. Итак, вопросы нужно выстроить по порядку: что со мной случилось, что я делаю в этой машине и с этими людьми, куда мы едем, и помогут ли мне на кемпинге другие выбраться отсюда. Мужчины вроде не настроены враждебно, да и ведут себя так, будто я была и не против здесь быть: дружелюбно, даже заботливо. Явно они не будут возражать против моих вопросов, главное не начинать истерику, возможно, это их только рассердит и они изменят ко мне свое отношение.

— Как я здесь оказалась? — спросила я мужчину, сидящего напротив меня.

— Ты вчера подошла к нам и попросилась сама, — тут же ответил он, не вдаваясь в подробности.

— Я была пьяна? — выдала я свою первую догадку. — Я ничего не помню.

— Ты была трезва. И, касаясь темы о воспоминаниях, что ты вообще помнишь?

Я задумалась. Что я помню? Меня зовут… Черт! А откуда я… Дважды черт!

Видимо мое недоумение отразилось на моем лице, и поэтому мужчина пересел ко мне.

— Послушай, — вкрадчиво начал он, — не паникуй пока. Я тебе все расскажу, и расскажу правду, ибо мы не можем лгать после этого. Вчера ты сама к нам подошла. Мы были очень удивлены этому, да и тому, откуда ты о нас узнала, точнее о нашей расе. Ты была очень подавлена, вид у тебя был очень болезненный и измученный. Хотя по внешнему виду и не сказать, что над тобой как-то физически издевались: одежда цела, никаких признаков насилия нет. Но ты нас шантажировала, — он усмехнулся, — говорила, если мы это не сделаем и не заберем тебя, то ты прыгнешь прямо с того обрыва, где мы были. Тебя даже не волновало, что нам, по сути, плевать на жизнь обычного человека. Ты заранее для себя решила: либо мы поможем, либо ты спрыгнешь. Оба этих варианты тебя устраивали.

Он замолчал, давая мне время подумать над следующим вопросом.

— О чем я вас просила, и что вы сделали? — мой голос звучал очень тихо.

Я не могла вспомнить, что я собиралась покончить жизнь самоубийством, а именно это он и подразумевал. Не могу поверить, что я была готова на это! Что же со мной до этого случилось?

— Мы стерли твою память.

-…Но как? Каким образом? — отойдя от шока, все же спросила я.

— Это особенность нашей расы.

Он явно не собирается никак пояснять свои высказывания, оставалось только мне проявлять инициативу. И на данный момент вопрос об их расе волновал меня в самую последнюю очередь.

— Я вам после этого должна что-то?

— Ну, разве что провести с нами всю твою, теперь уже долгую, жизнь, — неожиданно влез в разговор Рэй.

Мужчина, сидевший рядом приобнял меня за плечи, привлекая к себе. Я бы возмутилась, но мне не до этого. И, возможно, его поведение вполне имеет место, ведь я явно именно на что-то подобное и подписалась.
— Не переживай, — наклонился он ко мне. — Мы будем о тебе заботиться. Ты нас тогда просто покорила своей смелостью и отчаянием. Что могло тебя до такого состояния довести останется загадкой даже для нас.

«Мы будем о тебе заботиться» — вызывало двоякое впечатление, но несмотря на это в душе стало как-то спокойнее, будто это лучше чем что-либо до этого.

— А как меня зовут?

— Прости, не можем тебе сказать, да и ради этого ты просила нас стереть твои воспоминания? И, опережая твои попытки докопаться до истины, мы выбросили все твои вещи, включая документы об удостоверении личности, личные безделушки, украшения, одежду.

— Но как мне существовать теперь без имени?

— Придумай новое, — неожиданно подал голос водитель.

Возможно, в таких случаях, когда тебе предоставляют шанс выбрать новое имя, ты бы выбрал имя нравившейся тебе актрисы, певицы, да кого угодно, или вообще кличку животного. Но я ничего не могу вспомнить. Этот пробел в моей памяти, схожий с черной дырой, приводил в недоумение. Хотелось спрятаться куда-нибудь, закрыть глаза и сидеть так до скончания твоих дней, ведь части твоей жизни больше нет, и ты не знаешь ради чего ты жил, живешь и будешь жить дальше. Не знаешь того, над чем ты чаще всего думаешь, не знаешь своих мечтаний и желаний, не знаешь, что тебе нравится. Будет неправильно думать, что ты якобы только появился на свет, начал жизни с чистого листа, если ты знаешь, что жил уже до этого. И остается догадываться, что ты успел натворить в своей прошлой жизни. Да, этот момент разделил ее на «до» и «после». И я надеюсь, что та я поступила правильно, и у нее просто не было выбора и шанса изменить все.

— Придумайте вы, — сдалась я, расслабившись в руках, обнимающих мои плечи.

— Как насчет Эрики? — предложил мужчина за рулем.

— Эрик, это не смешно, самовлюбленный ты тип! — прыснул от смеха Рэй.

— Твои предложения?

— Ирвен!

— Оно же мужское! — уже на этот раз хихикнул водитель.

— Лиан, — перебил их перепалку сидящий рядом со мной.

— Тонко, — как бы согласился Рэй. — Хочешь знать, что оно означает? — уже ко мне обратился он. Я кивнула. — Тайно сбежать.



Отредактировано: 02.05.2017