Вальпургиева ночь

Вальпургиева ночь

Желания, желания… Возьми их в правую руку,

а свои возможности – в левую.

Соедини, и посмотри, сойдутся ли?

Роджер Желязны, «Девять принцев Амбера»

Неслышным видением прокралась она к земле мёртвых.

Маленькая девочка лет шести со светлыми, словно соломенными, волосами в длинном атласном, льющемся, будто млечном, платье, медленно скользила к огромным – в пять раз выше неё – железным воротам, на которых вздыбились и застыли навечно в пылу ожесточённой битвы два ужасных великана, образовавшие переплетениями рук, тел, ног мощные створки, а пальцев – гнездо для вычурного замка, в чреве коего давно был сломан ключ.

По зыбкой моховой тропке ступала она, правой рукой касаясь живой изгороди, чтобы не терять опоры, а левой сжимая лилии.

Пухлые щечки девочки побледнели от еле сдерживаемых переживаний.

Ей хотелось заплакать.

Потёртый дождями кирпич за лозами был для неё преградой, за которой находился загадочный мир, влекущий таинственными ароматами, ощущаемыми только если зажуриться, и шепотками, слышными лишь в тишине.

Узкая ладошка смелой девочки тонула в листве дикого винограда, опутывавшего усиками маленькие пальчики так, будто очень хотел задержать, помешать, не дать ей ступить на кладбище.

Напитанный вечерней росой мох, время от времени всхлипывал под обнажёнными стопами, и девочка замирала, чтобы понять, не позвал ли кто её?

Другие «голоса» вокруг были не менее тревожными…

Из-за необычно сильных порывов то и дело начинали протяжно стонать ворота.

Скрепя, качались кипарисы, которые, как стража, выстроившиеся рядами за стеной.

Звонкий стрекот невидимых сверчков доносился из густой травы.

Девочка легко касалась левым оголившимся локтем шуршащих метёлок камыша, тянувшегося вдоль её мокрого пути. Она будто бы шла по коридору, и видела сквозь лёгкий незримый потолок, как нетопыри, вылетавшие из заброшенного склепа на холме, повизгивая, «бьются» о небесный купол.

Полная луна мрачно уставилась на неё – с ног до головы осветила.

Девочка остановилась перед воротами.

Проказливый ветер подкрался к ней сзади, попытался закрутить, но быстро устал и отстал, закрыл тучами луну, желая напугать.

Резко стало темно.

Девочка обернулась, поискала глазами «волчье солнце», не смогла разглядеть, нахмурилась, задумчиво прикусив розовую губки, и покосилась на оскаленных великанов, взиравших с ворот.

Они казались непреодолимыми.

Поэтому девочка присела и спешно начала искать лазейку, раздвигая заросли колючего чертополоха, который жался к створам понизу.

Луна окончательно спряталась – ни намёка не осталось, где могла находиться недовольная ночная скиталица.

А звёзды, наоборот, стали заметны и ослепительно-ярко засияли под порванным пологом туч, чуть приподнявшимся над кромкой горизонта.

Нападки ветра стали резче: как бесстыжая рыжая собачонка, он кусался и подвывал.

Задрожав мелко, девочка повязала вокруг талии лёгкую шерстяную кофточку, надетую, чтобы защитить от холода её худые плечики, а не острые коленки.

Скоро ей удалось продраться, исколовшись, и разглядеть кончик гигантского кованого сапога, изгибавшийся так, что получалось кольцо. В него можно было пролезть!

Но вдруг над головой девочки раздался хохот!

Словно поднятый гончими заяц, она метнулась в траву и затаилась!

Прильнула к земле.

Задержала дыхание.

Хохот повторился!

На этот раз он мало напоминал человеческий.

Девочке и раньше казалось, что за ней наблюдают.

Теперь же ощущение лишь усилилось…

Хохот пророкотал в третий раз – мыши бросились врассыпную.

Предчувствуя недоброе, девочка сдернула кофточку и закуталась целиком.

Только глаза её блестели из-под высокого вязаного воротника.

Над воротами показалась голова…

Точь-в-точь пивной бочонок, вываленный в перьях!

Туловище филина оставалось невидимым.

Такой без каких-либо усилий растерзать бы годовалого телёнка своим громадным клювом.

Он заозирался по сторонам – голова его описала полный круг.

Девочка почувствовала себя неуютно и приготовилась к самому худшему.

Сверчки умолкли…

Но ничего не произошло!

Страшный филин лишь ухукнул, расправил бархатистые крылья и умчался.