Ваше известкоблагородие

Ваше известкоблагородие

Коллежский асессор Прокопий Ванников ехал на Кавказ. Возвращался, так сказать, в места, коим был обязан чином. Посему понятно, что ехал он неспешно, по возможности стараясь задерживаться, где только возможно было задержаться под благовидным «чинным» предлогом, о каковом он с любезной оказией докладал начальству.
В уездном пригороде R он оказался в два часа пополудни. Обмахиваясь шляпой, он сидел в бричке и костерил жару по всей её родне. Бородатый кучер Семён, он же поденщик и прочее-прочее, вяло понукал такую же вялую кобылу невразумительного окраса.
Внезапно взгляд «кавказского асессора», доселе блуждавший по окрестностям, аки муха по стеклу, замер. К бричке приближалась вдова Василецкая.
Ирэна Василецкая (в девичестве Авдотья Пашкина) ещё и по паспорту не шагнула на встречу сороковому десятку, а уж на внешность вообще казалась молодушкой. И была она отчаянно красива. И положение вдовы вполне подходило к её весёлому нраву, а также поведению, по весу обычно характеризуемому не тяжелее лебяжьего пуха.
Челюсть Прокопия с подозрительным щелчком отвисла и не желала вставать на место.
- Стой! – крикнул было он кучеру, но с открытым ртом получилось что-то вроде «Хкой»
- Да, ваше высокоблагородь, да... – задумчиво ответил Семён, полагая, что как всегда достаточно лишь поддакнуть
- Хко га?! Хкой, хкакиа! – закричал хозяин.
- Виноват, вашвысокбродь! – Семён шкурой понял, что последнее слово – «скотина», и вытянулся. – Чего изволите?
- Хкооой гагаю!
- Как скажете, вашвысбродь! Тпруууу!
Ванников сидел и смотрел, как мимо неспешно проходит Василецкая, улыбаясь ему. Ему! Она ему улыбалась!
Вдова прошла ещё несколько метров, обернувшись, посмотрела на не спускающего с неё глаз нового поклонника, снова улыбнулась и вошла в подъезд.
«Это её дом!» - подумал Прокопий – «Я останусь здесь и подожду её!»
Он велел Семёну найти ближайший постоялый двор, заселиться там и найти лекаря, а сам встал под окнами в ожидании Ирэн.
Семён на удивление быстро и легко стал понимать и такую речь хозяина и, выполнив указания, уже через полчаса вернулся к стоящему на том же месте асессору с врачом. Последний осмотрел челюсть Ванникова, покачал головой и резко, двумя указательными пальцами, нажал на нижние зубы пациента, не забыв тут же отдёрнуть руки.
Клацнули зубы, и челюсть снова была на месте.
Тут в окно выглянула Василецкая, и, при взгляде на неё, челюсть Прокопия вновь отпала.
- Тьфу! Не лечится! – весело воскликнул врач и вприпрыжку отправился восвояси.
Вдова презрительно поджала губки и отошла от окна. Ей не по нраву были рохли, да и на кой нужен любовник с отвисшей челюстью?
А Ванников стоял и не мог двинуться с места.
- Пойдём, Ваше высокоблагородь. – тянул его за рука Семён. – Уже скоро стемнееет, да и есть пора...
Но хозяин его не внемлил и стоял с открытым ртом.
Семён вздохнул и пошёл на постоялый двор. Поел сам и вернулся с плошкой бульона. Он разогнал прыгающих вокруг Ванникова ребятишек, снял с него ленты, которыми те успели обвязать руки и ноги недвижимого человека и со вздохом сказал:
- Ну давай, Ваше высокоблагородие, покормлю Вас...
Он слегка наклонил Прокопия назад и влил тому в рот немного бульона. К счастью, проглотить хозяин смог.
- Ну вот и хорошо. – Молвил Семён. – Я завтра с утра приду.
Утром же он с ужасом увидел, что кто-то обсыпал неподвижного асессора известкой. А ещё кто-то или тот же кто-то обкидал его яйцами. А ещё пронёсся лёгкий дождик...
Всё это дало каменный эффект, и теперь Прокопий Ванников был облачён в бетонную броню.
- Да что же это, вашвысбродь!? – запричитал Семён. – Как же это так?! Эх, а я Вам ещё бульончика принёс...
Покормив Ванникова, Семён попробовал было расколупать «скорлупу», но асессор замычал так дико, что Семён эту затею оставил. Василецкая, кстати, от мычания уронила и разбила любимое зеркальце.
На следующий день нагрянувшая санитарная комиссия признала состояние Прокопия Ванникова неудовлетворительным и повелела «убрать с улицы чучело». В дело вступил Семён и доказал им, что это есть памятник, а к памятнику «санитарные нормы человеков не есть приспособлишь»! Комиссия, посмотрев на часы, убедилась, что время к обеду, и приняла доводы поденщика.
Потом пришло известие, что Ванникова сняли с должности, но выписали небольшую пенсию, «ибо жив», которую, однако, забрать он должен был лично.
Семён, обматерив бюрократию, приуныл, ибо асессорское жалование частично переходило и в его довольствие, но, как русский сметливый человек, он нашёл, что делать, сдирая с приезжих деньги за просмотр памятника. Больше всего он брал за аттракцион «чихучая статУя», когда пёрышком щекотал нос бывшего хозяина.
А раз в два дня Семён поднимал статую, переворачивал в разные стороны и потряхивал – «штоб совсем барин не заиндевели»...