Васильки

Пролог

Расталкивая плотные клубы тумана, наш внедорожник мчался в глухую, ныне заброшенную деревню. Я села позади мужа, чтобы поспать, но сон отступил, и теперь, я смотрела на его красивую стройную шею.

Радио, как в страшном кино, шипело, выплёвывая, порой, обрывки слов дикторов. Ещё несколько километров назад, салон был наполнен приятной музыкой. У моего мужа Вани отличный музыкальный вкус, и он однажды, нашёл хорошую станцию, но она ловила только в пределах Санкт-Петербурга.

Зачем мы мчались туда? Я и сама не могла дать ответ. Вроде, как говорил Ваня — в той деревне жили когда-то его предки. Он занялся изучением своей родословной. Захотел составить генеалогическое древо. Вроде как поспорил с кем-то, насчёт своего происхождения…

— Вань, смотри!— мы проезжали мимо полуразрушенного особняка. Он был из старых построек, пожалуй, даже досоветского периода. Неужели после гражданской войны его никто не занял, под школу, например?

— Да, это старый особняк. Он принадлежал помещику Ольшанскому. Если, верить источникам, то сын Ольшанского, молодой Пётр увлекался наукой, и собрал в доме аппарат, не знаю для чего, но этот самый аппарат взорвался. Пётр лишился зрения, и вскоре умер, так и не оставив наследников. Следом, дом приобрёл Скворцов. В этом доме начали пропадать люди. Кого-то находили обугленными, кого-то и вовсе не находили. Скворцова посадили. Крестьяне разбежались. Но новый хозяин Новицкий, многих вернул обратно. Поместье перенёс в новое место, а эти обломки оставил здесь. Потом, стали ходить слухи, что дом проклят. Жить стали мирно, пока советы не пришли.

— А почему большевики не снесли дом?

— Место, говорят, проклятое. Рабочие колхоза решили убрать, чтобы построить там элеватор, но пять человек пропало. Четырёх из них, нашли мёртвыми. Сгоревшими. Не знаю, байка это или, правда, но лучше не экспериментировать. Мы просто поспрашиваем о моих у местных жителей, посмотрим домик, который остался от прабабушки, и вернёмся домой.

Мы поехали ранним утром, потому что к вечеру он уже хотел отдыхать дома, но расстояние между Санкт-Петербургом и деревушкой было не огромным, буквально, в двух – трёх часах езды. Мы бы успели, если бы выехали позже.

Здесь, будто остановилось время. Старая табличка с названием «Красная Ольха», пережившая всякую непогоду, ржавела на границе деревни. Тумана практически не было, но ощущение пустоты и тревоги, так и не прошло.

Старые домики, просевшие под тяжёлым временем, мрачнели вдали, смешиваясь с домами новее, которых было очень немного. Деревня доживала свою жизнь с последними пенсионерами. Молодёжь уехала в поисках работы в город или в село. Даже элеватор на окраине покосился.

— Лет пять, и деревня, если не приедет молодёжь, умрёт, как и любая другая в стране. Печально… Я считаю, Зой, что в стране, которая изначально была сельскохозяйственной, отнимать деревни, последнее дело. — Произнёс Ваня. Мне никогда не было дел, до деревень. Я до последней капли крови горожанка. И даже, сейчас, мне комфортнее среди огромных высоток, чем вот в таких, деревнях.

С большим любопытством на наш внедорожник смотрел старик. Мы успели пересечься взглядом, прежде чем он, крепко обняв кирпичную булку хлеба, похромал в своё скромное жилище. Обычный старик, как и множество других. Седой, щетинистый со старческой катарактой на глазу.

Муж тоже его приметил. Он опустил пассажирское стекло, и дождался, пока старик, громко шаркая галошами подойдёт.

— Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, как найти дом Древновых?

— Древновы… Это не Любови Древновой дом?

— Наверное.

— С левой стороны самый последний в этом ряду. — Старик всё смотрел на меня, будто что-то видел или знал. — Ты ведь Зоя?

— Да.

— Ты помнишь меня, Зоя? Я Вова.

— Возможно, Вы ошиблись. Я Вас вижу впервые.

Я встретилась с Ваней взглядом в зеркале заднего вида. В его глазах был задор, вызвавший и у меня лёгкую улыбку.

— Поклонники? Моя прекрасная жена заочно познакомилась с этим замечательным джентльменом…видимо, я слишком занят на работе и уделяю тебе очень мало времени. Только, Зоечка помни, я очень ревнив. И не потерплю соперников.

Странная атмосфера. Неживая. Может, на меня подействовала легенда о проклятом поместье? Мужу не было страшно, по крайней мере, мне так казалось. Он смело остановил внедорожник около старого дома и вышел, чтобы осмотреться.

Однако, несмотря на предупреждение Ваниного знакомого — архивиста, улица была достаточно многолюдна. Десять человек, я точно насчитала. Десять подозрительно глядящих на нас местных жителей.

Я вылезла из машины, огляделась по сторонам. Ваня уже успел войти во двор. Багажник был открыт, инструменты для среза чертополоха и огромных лопухов, тоже исчезли. И когда он только успел?

Когда, я вылезла из автомобиля, смогла лучше разглядеть улицу. Она не была большой. Простая деревенская улица, но воспоминания всё-таки перенесли меня на десять лет назад. Тогда, я, будучи совсем девчонкой, ездила с папой на свадьбу, в похожую деревню. У его родственников был большой дом с массивными кирпичными столбами, на том месте, где у домов находится фундамент. Стоял жаркий день. Свадьбу делали во дворе, причём забор с калиткой убрали. Получилось так, что поздравить молодожёнов мог зайти каждый желающий, не крича при этом через ограждение. Кажется, что тогда за столом, сидела вся деревня. А раньше, в деревнях всё ещё жило много людей. Длинный п-образный стол под красивой плакучей берёзой, солнце, уходящее в закат. Я полюбила это место, пока меня не искусали комары. Потом моя детская избалованная душа всё же заныла, и родители увезли меня домой.

Вот и сейчас, мне становилось двояко. С одной стороны, легенда о поместье и странные местные жители пугали, с другой стороны — здесь, было весьма уютно. И домик Ваниных родственников был миленький.