Вавилонский мир

Глава 1. Хранитель и её сны

Над Горой, наверное, вечерело, только из того пространства между камнями, которое местные жители ещё называли Вторым Городом, ничего не было видно.

И это вовсе не было норой или пространством под завалом, - там был второй город, - по отношению к "первому". Там был маленький мир, как гигантская капсула, там всем хватало места, там шла жизнь.

Только свет, льющийся сквозь высокие узкие окна, стал насыщеннее и темнее, как глаза девушки, стоящей посреди старой заброшенной церкви. Церковь уже давно была заброшена и никто не закрывал её на ночь. Собственно, в Городе церкви вообще не закрывались почти никогда.

Там не велись службы и не проводились ни церемонии, ни обряды, - и только верующие, незаметные и незаменимые, приходили туда, чтобы убрать пыль, поменять засохшие цветы на свежие, а то и сделать небольшой ремонт, пока, наверное, их не увидели другие верующие. На Горе люди вообще предпочитали делать вещи тайно, не напоказ, словно прячась от кого-то или боясь осуждения.

Казалось, Город сам просил их своей молчаливостью о молчании, своей скрытностью - о скрытности, и своими то неброскими, то яркими потаёнными красотами - о восхищении и наблюдательности.

Впрочем, это касалось далеко не всех...

В Церкви на Горе. Фотография нейросети.

- И как прикажешь тебя понимать? - девушка хмурилась и в упор рассматривала своего спутника, словно видела его впервые - Я, как порядочная женщина, должна получать не только подарки, да и Три-Десять с ними, с подарками, но мне нужны гарантии. Гарантии того, что ты и правда сможешь обеспечить меня и нашу семью всем необходимым, что не бросишь нас, в том числе и в последний момент. Мне нужно быть не просто замужем, - это просто, за такую девушку, как я, вообще кто угодно пошёл бы... - тут она запнулась - Мне нужно быть за мужем, за тем, кто достоин быть моей надеждой и опорой, и на кого я всегда смогу положиться.

Парень промолчал, только опустил голову.

В душе было тяжело, и болело, и чувствовалось какое-то внутреннее несогласие, - но ответить было нечего.

Ни любимой, ни самому себе.

Было плохо, было грустно - и поверх этого всего тонким льдом на приморских камнях ложилось ощущение, что он сам и виноват в том, что разговор зашёл в тупик и закончился именно этим. Ох, и зачем же он полюбил именно Эмилиану, самую лучшую девушку, которую когда-либо знала Гора? Которая когда-либо жила в Городе?

Ведь рядом с ней он чувствует только то, что он - ничтожество, вряд ли имеющее право жить, и что его место уже давным-давно занято теми, кто всегда был лучшим и даже не напрягался для этого. Потому что тот, кто лучший по своей сути, даже не задумывается над тем, как он делает это, оно просто зашито в его изначальной программе, если можно так сказать. И совершенство и незаменимость - одна из его базовых характеристик, заводских настроек.

Просто - важный и незаменимый, часть Города и мира, в котором он живёт, и если он исчезнет, то и мир рухнет.

А посмевший полюбить Эмилиану - не такой. И теперь уже точно таким не станет.

За тягостными раздумьями парень не сразу заметил, что остался в церкви один. А Эмилиана уже ушла. И её отсутствие ощущалось так, будто на обожжённую кожу насыпали мелкой соли, какая продаётся в магазинчике Чужака.

Нежно, вкрадчиво, изподтишка, беспричинно - и жгуче и болезненно. И не оправдаться, не объясниться, не попросить подождать, не найти кого-нибудь, кто поможет, потому что уже давным-давно на Горе никто не помогает никому.

И в этом чувствуется какая-то странная неправильность. Даже...

Даже...

во сне?!

... Будильник зазвенел в тот самый момент, когда закончился очередной кошмар.

Кошмар был вовсе не таким страшным, каким их представляют себе люди, - просто он был грустным, как дождливое небо. И после пробуждения от кошмара могли долго чувствоваться и пустые объятия, и мокрые щёки.

И напрасно произнесённые слова, и напрасно несказанные, и утраченные поцелуи.

И осень в душе, когда всё живое, что могло держаться за жизнь, уже давно облетело.

... Девушка проснулась и рывком села в постели.

Нет, кошмар таким уж очередным назвать было нельзя, потому что снились они всегда произвольно. От случая к случаю, - причём далеко не всегда кошмары были и правда пугающими. Иногда это были просто какие-то странные и грустные сны, которе снились со всеми подробностями про странную и далёкую часть Города, в котором был странный дом, который всё никак не хотел её отпускать.

Осталась лёгкая грусть, - но исчезла бесследно её причина. Кажется, там, во сне, была старая заброшенная церковь? Может, надо было бы сходить туда? Восхитительно красивое место, всё в зелени, камнях и живой тишине.

- Время. - произнесла девушка, выпутываясь из простыней.

Наверное, когда время или стоит, или напоминает мягкий клубок пряжи в кошачьих лапах, снятся кошмарами старые сны, давным-давно забытые сновидения, подбрасывая те самые мелкие детали, которе были так нужны для того, чтобы старый и теперь уже давно утерянный механизм работал.

Ирония судьбы, - то, что должно было работать, уже давно рассыпалось пылью, рассеялось над Горой, а детали, которе тогда были так необходимы - вот они.

Только сами по себе они не нужны уже ни для чего.

Тишина. Единственный, кто ответил ей, - был кот.

Огромный, толстый, с белыми и рыжими пятнами на боках. Он мог выглядеть и так... и как угодно по-другому.

Аль была ведьмой.

Сам кот считал, что кот ведьмы просто обязан владеть магией. И даже лучше, чем его хозяйка. С тех пор, как кот попал к своей теперешней хозяйке, он раздобрел, поверил в себя - и окружающий мир тоже поверил в него.