Ваза красного стекла

Ваза красного стекла

    Духота комнаты давила на Кэтлин, словно стены сужались с каждой секундой, пытаясь ее придавить. Эти неровные стены с местами обвалившейся штукатуркой и желтыми подтёками от заливавших протекающую крышу осенних дождей, мутное зеркало, одинокий стол посредине, на котором стоит та самая ваза красного стекла и два стула на качающихся ножках - все, что окружало Кэтлин последний месяц. Оставалось еще достаточно места, чтобы вместить в комнату несколько шкафов, дабы засунуть туда хранящиеся в семье Кэтлин скелеты, но они вряд ли бы туда поместились.

     Духота. О, эта духота! Кэт встала и распахнула скрипучее окно. Деревянная рама скоро окончательно сломается. Нет, даже прохлада осенней ночи не охладит ее досаду. Русые волосы метались под порывами дерзкого ветра по хрупким плечам и смуглому лицу, временами мешая сверкать серым глазам от невыплаканных слёз. Когда человек остаётся в одиночестве, кажется, он многое о себе понимает, потому что время, проведенное в одиночестве - неизменно время, проведённое в воспоминаниях. И не всегда осознание того, кем ты являешься на самом деле порадует тебя своими итогами. Но одиночество, долгое и невыносимое, заставляет тебя перестать закрывать глаза и посмотреть наконец-то на правду.

     Кем она была? Кэт усмехнулась. Больное с детства сердце снова печально заныло. Прошлое. Прошлое - это все, что у нее сейчас есть. Прошлое, потому что никакого будущего она иметь больше не может. Кэт прошла к столу по непокрытому бетонному полу, босыми ногами чувствуя его холод и шероховатость. Ваза. Это символ её счастья. Счастья, которое было с ней в прошлом. Теперь его нет. Теперь ничего нет. Кэт закрыла глаза и уронила голову на руки. Воспоминания... 

     Когда-то она была желанна всеми. Она была звездой Калифорнийского побережья, признанной красавицей и не оставалось ни одного мужчины, который бы не горел желанием заполучить её. Яркие помады, голубые тени с металлическим отблеском, густой слой туши на длинных ресницах, легкие майки, короткие юбки, черный лак, шпильки, зависть всех девушек, завуалированная слащавым лицемерием, льстившая её тщеславию, и восхищение мужчин, не дававших ей прохода.

     Стоило ей появиться в баре, как присутствующие мужчины оплачивали выпитые ею напитки, а девушки разочарованно покидали помещение. В баре она познакомилась с Крисом. Он, по крайней мере, так представился. Это был высокий статный парень с пятью фунтами в кармане и потрёпанным малиновым пиджаком на широких плечах. В тот вечер Кэт перепила и Крис таскался с ней весь вечер, пока её тошнило, выслушивая её развязавшийся язык. О чем она там говорила, сейчас уже и не вспомнить. Но вряд ли она рассказывала ему о живописи в стиле барокко. Зато то, о чем говорил Крис, Кэт помнила хорошо. Выпивала она с подросткового возраста, поэтому выработанная с годами привычка уже не омрачала ее рассудок и не стирала память.

     Крис говорил, что её волосы похожи на лён своим цветом, говорил, что влюблен в её глаза. Но в глаза нельзя влюбиться, это было известно Кэт давно. О себе Крис не говорил, сказал только, что учился в Оксфорде на каком-то факультете, кажется, истории. "Фу! - тогда сказала Кэтлин и все поплыло перед её глазами. - Много чести, разговаривать с занудой!" - он добродушно улыбнулся, а потом и рассмеялся беззлобно, а она ушла. И с тех пор они виделись часто.

     Каждый вечер просиживали с Крисом у её подъезда. Она курила, а он говорил обо всем на свете, кроме себя. Она пела, а он подарил ей вазу из красного стекла. Он сказал, что она такая же красная, как его любовь к ней. И это была самая глупая фраза, которую он когда-либо произносил. Но именно этот подарок и эти слова стали началом ее первой влюбленности.

     Потом она встретила Бобби, то есть Робина. И если Крис приглянулся ей сразу, то этот упитанный богач напомнил ей своим видом обезьяну. Но была у неё одна мечта. Отец её спился и умер, мать исчезла в неизвестном направлении, а потом Кэт оповестили о ее смерти. Теперь имя Александра с матерью у нее уже не ассоциировалось. И жить в бедном покосившимся многоквартирном доме, на первом этаже в убогой халупе, Кэт не хотела. У неё было раньше много амбиций, но все, кроме одной, более реальной, разбились о камень реальности. Сбежать от нищеты с помощью своего никому не нужного таланта уже не представлялось ей возможным, так как она окончательно убедилась в его отсутствии, и тогда Кэт решила выйти замуж за Робина. Он богат, так как его родители, известные в Америке адвокаты, отписали своему сынку-переростку большую часть своего состояния, а сомнений в собственной красоте у неё не оставалось.

     И не зря. После недолгого головокружительного ухаживания, Робин позвал её замуж. Свадьбу подготавливала её будущая тёща - Амалия Уайт. Она заказала ресторан, разослала приглашения, купила молодожёнам подобающие наряды, обучила Кэтлин обычаям светской дамы, заставила стереть черный лак, смыть голубые тени и красную помаду, выбросить легкие топики и короткие юбки, а еще миссис Уайт выбросила вазу из красного стекла, назвав её безвкусицей и сделала из Кэтлин "более отёсанную", как выразилась она сама. Но Кэт едва ли была рада такому превращению и даже рыдала, когда не смогла найти эту вазу в мусорном ведре. Но вот только будущая тёща не смогла отвадить от неё Криса, с которым Кэт проводила всё свободное от подготовки к свадьбе время.

     Крис был тогда сам не свой. Он много пил, много дрался, много выпендривался и много рассказывал о себе. Он рассказал, что его исключили из Оксфорда за участие в дуэле. То есть некоем пародии на него, насколько мог воспроизвести историк-дуэлянт настоящее сражение в двадцать первом веке. Кэтлин знала, что это старомодное занятие, давно канувшее в Лету, могло прийти в голову только Крису и догадывалась, что он кого-то пристрелил. Но в целом - все было чудесно. Робин сдувал с Кэт пылинки, Крис соответствовал её мечтам о первой влюбленности, а свадьба обещала быть чудесным зрелищем, которое будут транслировать по каналу "Америка ньюс". А потом по почте Кэтлин пришли фотографии, где блондинка средних лет сидела в кафе с Робином. Разумеется, как любящая невеста она должна была приревновать, но Кэтлин не испытала ровным счетом ничего, пока внимательно не пригляделась.