Вечные грёзы

1

Рубиновый шелк можно было достать только к следующему солнцу. Нивенор знала об этом, потому что из-за частых штормов корабли с материка приставали в порту Окилтона лишь раз в половину года; еще неделю ткани везли в столицу, а до прилавков добиралась по итогу только треть имперского товара. Она надеялась успеть забрать остатки – купить если не рубиновый, то хотя бы белый шелк, на что дородная лавочница с ярко-подведенными углем глазами лишь пожала загорелыми плечами:

– Все разобрали еще в порту, дорогуша. Да и зачем тебе шелк, возьми лучше бархат – синий бархат, такого у жен местных лордов точно нет, – Нивенор коснулась предложенной материи; из такой получилась бы прекрасная мантия как раз для ветреных и прохладных ночей столицы. Медлительная лавочница потерла и попробовала на зуб серебряные монеты, прежде чем отдать ткань покупательнице.

Городской рынок в этот солнечный день сверкал как отполированная до блеска медная тарелка. Зажиточные горожане с интересом расхаживали между лавками с разными диковинками, отовсюду звучали горячие споры, а взгляд прохожих то и дело цеплялся за яркие костюмы бродячих циркачей. Выстроенные в ряды лавки собирали не только людей при деньгах, но и простых зрителей, пришедших поглазеть на заморские фрукты, ткани, изготовленную далекими мастерами прочную сталь и путешествующих акробатов. Бушующее море в последние месяцы заставляло капитанов швартоваться на материке и распродавать товары там, так и не добираясь до архипелага. Но застой прошел, и в столице Страбурга вновь зазвенели зычные голоса торговцев и зазвучали чужие наречья, а местные ремесленники со всего острова привезли свои изделия, надеясь на прибывших с торговыми кораблями богатых путешественников.

Нивенор бережно уложила бархат на дне плетеной корзины: все необходимые для грядущей работы покупки она уже сделала. Совсем недавно швея оставила сестру в толпе страбуржцев, увлеченных выступлением акробатов. Девушка шла в сторону высокого фонтана, когда случился первый толчок. Подземный удар сотряс твердь под ногами горожан: многие не сразу поняли, в чем дело. Лишь когда внезапный трепет земли повторился, послышались первые крики. Посыпались по брусчатке главной площади Фрадейла ярко-синие фрукты, захрустели под ногами деревянные корзины покатившиеся следом. Возникшая суматоха очень скоро переросла во всеобщую истерию. Едва не угодив под копыта взъерепенившейся лошади подгоняемой обезумевшим возничим, Нивенор бросилась в сторону, ухватившись за пышную юбку одной из дам, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.

– Прошу, не затопчите моего ребенка! – послышался женский крик вторящий детскому плачу, но шум живой площади оказался ничем по сравнению с раздавшимся спустя считанные мгновения громоподобным хлопком, оглушившим спасающихся от бедствия людей. Висящее в небе серебряное солнце настиг черный смог, тянувшийся с горы на соседнем острове. Огромный вулкан виднелся с любой точки архипелага, а теперь, когда из его жерла вверх устремился столб темного дыма, для страбуржцев потемнело само солнце, и перестала существовать голубизна небес. Нивенор до боли сжала серебристую звезду на молельных четках в ладони и попыталась прорваться к фонтану.

– О, богиня… Илинн! Илинн! – кричала она, разглядывая в толпе русую косу с золотыми лентами и светлое платьице, ей приходилось расталкивать людей, встречный поток которых относил Нивенор только дальше от цели. Подземные толчки прекратились, когда толпа на площади сильно поредела, многие успели скрыться в переулках домов вдоль главной улицы или запрыгнуть в карету и уехать. Страбурженка оказалась у фонтана, когда ни одного ребенка у него уже не осталось, повсюду валялись брошенные цветные флажки и цирковой багаж, кое-где на треснувшей брусчатке можно было заметить забытые детские туфли. – Илинн, где ты?!

Серебристое солнце все еще скрывал черный смог, и этот смог отравлял землю падающим вниз пеплом. Девушка принялась стряхивать темные хлопья со светлых волос и перехватила звезду богини в ладони, крепче сжимая символ. Изнутри прорвался грудной кашель, и вскоре даже осматриваться Нивенор мешал седой сухой туман, раздражающий глаза и мешающий дышать. Она не могла потерять сестру, судьба не должна быть настолько жестока к ребенку.

– Нивенор! – только крепкая хватка за предплечье смогла вытянуть страбурженку из облака оседающего пепла. Заботливые руки Орилана укрыли ее макушку форменным кителем и подбадривающе сжали. Острые крупицы вонзались в глаза, будто швейные иглы. – Нужно спрятаться под крышу, идем. Илинн цела, не волнуйся.

Молодой целитель не стал ждать ответа и, придерживая ткань на голове подруги, устремился прочь с городской площади. Орилан не отпустил девушку даже после того, как деревянная дверь таверны со скрипом захлопнулась за ними, а гомон обеспокоенных голосов не вспыхнул с новой силой, говоря о грядущем конце времен. Нивенор попыталась поднять веки, но из глаз лишь полились соленые слезы.

– Садись, я посмотрю, – когда-то задорный голос соседского мальчишки теперь обрел теплые черты заботливого врачевателя, даже одними словами Орилан мог успокоить страдающий разум, а целительские руки – спасти болящее сердце.

Нивенор послушно опустилась на низкую деревянную лавку и смогла по-настоящему успокоиться, только когда к ней прижалось маленькое тельце, плотно сжимая ее теплыми ручками, а тонкий, торопящийся голосок заговорил:

– Прости-прости меня, ради богини, Нивенор! Я думала, вот еще немножко посмотрю на циркачей и пойду за тобой, но тут случился этот гром, и все начали кричать, я пыталась найти тебя, но Орилан встретился мне раньше! Я больше никогда-никогда так не буду! Я всегда тебя буду слушаться, сестричка, ты только не плачь, – Илинн принялась осторожно стирать влагу с перепачканного лица девушки, и от этого жеста малышки у старшей встал комок в горле. Она мягко накрыла ладонью маленькие пальчики и прижалась к ним губами.