Ведьмины крылья

Волчий вой, что песня, дробит лесную тишь. Птичий крик, призрачный звон, шелест диких трав – паутина звуков из-за старых стен. И не выбраться никак. Спим с сестрой извечным сном – две прекрасные принцессы в подвенечных платьях, сложили руки на груди, вдох – раз в сотню лет.

Но кто-то должен первой отступить – прекратить ту муку, в жертву свою жизнь отдать, чтобы пробудить другую.

И моя сестра мертва.

Она оставила меня одну, где-то в неведомом времени, где-то в глуши, пустом холодном доме с нетленным мертвецом. И выйти страшно, невозможно – волчий вой, топь болотная вокруг – там зеленые огни и танцуют злые феи, что готовы впиться в душу.

Хотела плакать – но слишком долго я жила. Отчаяться? Куда уж больше.

Могла молить лишь – пусть придет кто, пусть спасет, принц или лесной отшельник – мне все равно уже давно. На пороге, мхом покрытом, что уже почти труха и гниль, вымазывая тьмой посеревшее от древности платье, способна только ждать я.

И он пришел.

Путник, не молодой, не старый, но волосы давно седы, и в глазах желтое пламя, а на руках черные цветы проклятья – ведьмак, что душу демонам продал. Так слаб – искажено болью лицо, губы бескровны, он может лишь шептать бессильно, принимая меня за горячечный бред.

Когда-то, в прошлой счастливой жизни, я бы скорее пронзила себя кинжалом, чем прикоснулась к ведьмаку, но нынче не смею забыть о жертве сестры – быть может, нам суждено было встретиться, чтобы выбраться вместе из мрачной темницы леса и прошлого.

Я согревала его своим теплом и песнями.

Поила вином из фляги – нашла в его котомке, кормила хлебом – и жадно собирала каждую крошку для себя, перебирала магические травы, развела огонь в разрушенном очаге.

Я рассказала свою историю, и тогда ведьмак впервые ответил.

– Я слышал эту легенду. Про двух принцесс, про злую ведьму, про лживого принца, что так и не пришел – легенду из давно позабытого королевства. Кто ты теперь? Девица без роду, без имени, красива, да, но мир не сказка, никто за прелесть лица тебя не спасет, не спасет за глаза, что пусты как зеркальная гладь, за буйные кудри, достойные ведьмы, за костлявые белые руки, за трупный смрад, что въелся навеки вместо благоухания роз.

– А ты, ведьмак? Спасешь меня, ведь я тебя спасла? – я и сама уже давно не верю в сказки.

– Стань мне женою-ведьмой – и вместе мы спасемся.

Я промолчала. Ведьмой стать? Окрасить руки кровью, крылья отрастить? Мне, той, что не в силах была и ударить – столько добра и любви хранилось когда-то в юном горячем сердце. Но сердце это давно покрылась паутиной из волчьего воя, зеленого танца и смерти сестры. И нет сожалений, надежды и веры. Убийство? Ну что же – раз выбора нет.

– Я слышала – как давно это было, – чтобы выпустить ведьмины крылья – жертва нужна. Слышала, что варится зелье – девичьи слезы, крик младенца, невинного кровь. И как же быть? Найти ингредиенты, не выбравшись отсюда – как возможно?

– Знаю я зелье другое, – шепчет ведьмак, проводит по моей щеке ледяною рукой – и обжигает. – Куда спешить нам, будь просто мне пока женой.

И я была.

Я будто все еще во сне – на этот раз почти счастливом. Ведьмак мой, муж мой – ласков и умел. Он щедро дарит поцелуи и секреты ведьмовства, со мной он варит зелье из крыльев фей и корня мандрагоры, в котел бросает локоны сестры и шепчет страшные слова – боялась бы, если бы могла бояться, но вместо отвращения лишь трепет предвкушенья.

Ведь я жива.

Я вырвусь скоро прочь из проклятого дома. Я буду не одна.

И время почти на исходе. Мой муж говорит: последняя ночь – и любит меня так жгуче, так страстно. Горю в его золотых я глазах, таю в объятьях проклятых рук, взлетаю без крыльев, и дым из котла клубится, туманит рассудок, и холод кинжала, что вложен был в руку – не ощущаю; поддавшись порыву – вонзаю, так глубоко, и крикнуть – не в силах, лишь брызги крови меня окропляют...

Я расправила крылья.

Мой муж, мой ведьмак, покинул меня – как сестра. Принес себя в жертву.

Я благодарна?

Ничуть.

И все же – теперь я могу улететь.