Ведущая на свет 2

Глава 1. Их было две...

Вначале было….

В начале был трындец!

Много позже, когда я приду в себя и буду пытаться описать это состояние у меня не найдется ни единого адекватного описания, которое можно было бы произнести в присутствии приличных архангелов, да господи – даже в глаза Генри я не смогла бы описать те ощущения, которые раздирали меня на части в те минуты когда я только-только начала осознавать себя.

Хоть даже как безтолковую кучку молекул.

Хоть даже как безтолковую кучку молекул, беспорядочно перемещающуюся в каком-то пространстве.

Хоть даже как безтолковую кучку молекул, беспорядочно перемещающуюся в каком-то пространстве, состоящем из абсолютно разных субстанций – твердых и мягких, живых или не живых, испытывающих боль от соприкосновения со мной и ластящихся ко мне словно жаждущие поглажки котята…

Не знаю, сколько времени я провела в таком состоянии. Долго.

Энергия копилась во мне даже не по капле. По тысячной доле капли в условный день, длившийся кажется, больше чем десять обычных дней.

Я начала различать времена суток и то что они есть тоже не сразу. Воспринимала их как изменения температуры – ночью пространство, в котором я перемещалась, становилось ледяным и почти пустым. Позже – начала разбирать багряный свет, приходящий по утрам. Потом сама начала понимать, что по сути являюсь ветром.

Ветром, что носится над песками рыжего мира под затянутыми черными тучами небом.

Ветром, что ищет черных огромных монстров, что носятся по высоким барханам, прячутся в темных пещерах надменных холодных гор.

Монстров, которым очень не нравится когда я их нахожу. И догоняю. И прохожу сквозь них, чтобы пройдя поделиться с ними своей болью.

Боль…

Боль была моим всем. Силой, что заставляла меня двигаться. Способом определения где заканчиваюсь я – там где не было боли, там и не было меня. Бесконечной пыткой послабление которой было только одно – двигаться вперед, проходить сквозь черных монстров. Оставлять в них боль по капле, по шипу, по крохе…

Это было… Естественно.

Так делали все другие ветра, с которыми я пересекалась, испытывающие другие, но такие схожие с моей болью.

Это было естественно. Это требовалось чтобы продолжать осознавать себя, двигаться, рано или поздно освободиться, вера в освобождение уверенно теплилась где-то в глубине той бесформенной сущности которую я представляла.

Но…

В какой момент я поняла, что взамен боли одной, главной, составляющей меня на девяносто процентов, приходит боль иная. Другая. Моя. Требующая от меня остановиться.

Прекратить.

Двигаться, но не касаться этих странных монстров.

Кажется, это была первая моя мысль, внятная, похожая действительно на мысль, а не на что-то иное.

Мысль, после которой я смогла думать. Хотя честно говоря, по началу это никак не напоминало настоящее мышление, как я осознала позже.

Но все-таки для того кто довольно много времени провел в состоянии хаотичного скопления частиц – это был мыслительный прорыв. Как если бы амеба вдруг решила наблюдать мир вокруг себя.

А мир оказался… Большой. И разный.

В нем было место для песчаных барханов под темным небом, расписанным багряными прожилками днем и абсолютно пустым и страшным ночью.

В нем было место для городов, построенных из глиняных кубических кирпичей и из грубо отесанных камней.

Здесь находились леса – черные, пустые, безжизненные, удручающие одним только видом мертвых кривых деревьев.

Озера серой воды, единственное, что питало черных монстров, то к чему они всегда бросались сломя голову, как только видели на горизонте.

Озера, войдя в воды которых черные монстры превращались… в людей.

Изможденных. Усталых. Опустошенных людей. Их головы всегда венчали рога. Всегда большие, тяжелые, иногда по две или три пары…

Мне никогда не удавалось разглядеть их хорошенько, они каким-то образом чуяли мое приближение, чуяли и тут же снова прятались в шкуры черных монстров и бежали от меня со всех ног.

Я могла бы их догнать – я знала. Я была быстрее, даже при том, что уже несколько долгих местных дней я не соприкасалась с местными живыми, не напитывалась их силой, не отдавала им свою боль.

Я не догоняла.

Просто двигалась дальше в поисках…

Сама не знаю, что я искала.

С тех пор как осознала первую мысль – я была уверена, что у моих поисков есть цель. Цель вполне определенная, четкая, но… Абсолютно не понятная. В духе – увидишь, поймешь.

И на самом деле так и вышло.

Когда я увидела – я остановилась абсолютно всем своим существом, каждой мелкой частицей, хотя до этого так не получалось сделать. Какая-то мелкая болючая частичка норовила метнуться туда, её соседка – в другую сторону…

Но вот – получилось.

Я встала, глядя на то, что нашла. На высокий черный крест, огромный, опоясанный добрым десятком стальных лент. Разорванных стальных лент.

Я двигаюсь вперед, стремясь прикоснуться к дереву креста, неведомо зачем, тянусь к нему частью себя, и эта часть неожиданно оформляется… в руку. В настоящую руку, хоть и полупрозрачную, но абсолютно человеческую, внятную…. Так, а если…

Никогда до этого я не искала силы внутри, там где мне казалось только боль и была. Но оказалась сила внутри есть, как скрытая где-то под толстым слоем жира мышца, и напрягшись изо всех сил, я ощутила эту мышцу. Потянулась ею раз-другой.

Вытянула вторую руку вперед. Топнула босой, почти бесплотной, но все-таки ощутившую под ногами песчинки почвы, пятку. Провела пальцами по скулам, и потянула себя за долгие волнистые пряди. Собрала из себя человека – и ощутила себя смертельно измученной. Прям измученной, так, что ноги не держат. Ну, и пусть не держат, лишь бы оставались ногами!

Я позволяю себе сползти на песок, упасть спиной на твердое дерево креста. Почему-то вздрагиваю, вспоминаю, что крест должен приносить боль, но… Нет, боль не приходит, и сам крест тих и безмолвен, пусть и огромной страшной махиной продолжает надо мной нависать.