Веле Штылвелд: Сон по Меркатору, Нф-рассказ

Веле Штылвелд: Сон по Меркатору, Нф-рассказ

Герард Меркатор – известен как автор картографической проекции, носящей его имя. Меркатор впервые применил эту равноугольную цилиндрическую проекцию при составлении навигационной карты мира на 18 листах в 1569-ом году. Проекция Меркатора известна тем, что на его картах Евразия странным образом представлена в масштабе 1,1, в то время как Африка в масштабе 0,8. Из этого вроде бы немногими заметного факта очень не очевидно, что длина Африки в самой её широкой точки приблизительно 7100 км, а длина нынешней РФ – 6400 километров. Вот и получается, что в Африку может вложиться целая РФ и ещё останется место для всей территории Соединённых Штатов Америки. Я когда впервые это узнал, едва не сошёл с ума: мне вдруг показалось, что меня крепко натянули за мой еврейский любознательный нос всеми возможными географиями, геометриями и графометриями: как будто меня просто протащили носом по глобусу и объяснили, что в Африке хватит места и для РФ, и для США и им обеим будет где по-взрослому разгуляться …
Когда мне после этого говорят: да о чём вы, да что вы лепите нам горбатого, в какой такой Африке, какая РФ с Америкой пойдёт завтра на схлёст, вам что, сегодня не достаточно Украины, я отвечаю: а вы никогда не интересовались брелками отдельных западноевропейских городов? Нет… А зря, обычно на этих хорошо рельефных брелках возникает образная топонимика одной-двух исторических ценностей: какого-нибудь замка, тюрьмы, монастыря, моста ли через реку иль в ад, и этого обычно достаточно для узнаваемости…
Вот только никто не задаётся вопросом: а почему именно этот монастырь, мост или замок стал олицетворением этого древнего города или государства, а то и целого континента?
Да представьте себе, что и Атлантида, возможно, представима в виде какого-то отдельного символа! Многие говорят, что это наверняка символ Нептуна или иного более древнего подводного бога, но – нет, утверждают иные. Очевидно, это символ дельфина, и я даже готов с ними согласиться, потому что во многих приморских городках огромнейший Евразии именно статуэтка дельфина мечется над земным шаром… По крайней мере, я видел такую композицию в Таиланде, и в Португалии, Италии, Греции и Испании, и всегда эти дельфины завораживали своей красотой и пленительной силой, своей грацией и удивительным обаянием. Ладно, одних дельфинов планете земля хватило бы на много веков вперёд для всего недозвёздного человечества…
Но вот в мире сновидений несколько иные символы и законы… Прошлой ночью мне приснилась моя репатриация в Штурргарт. Нет, не в привычный зеленый немецкий предальпийський город на карте, а некое подобие города, где мне сразу предоставили вид на жительство и жилье, которое состояло только из одного койко-гнезда двухъярусной койки в углу скучной казенной комнаты, состоящей из трех стен и одного полога из добротной немецкой байки, да еще трех двухъярусных коек, которые строго по-казарменному кучно стояли рядом.
В этом же пространстве одиноко стояла какая-то странная металлическая тумбочка, из которой ко времени по одному внутреннему требованию извлекали на свет все необходимые мне вещи: и если бы мне сейчас потребовались прямо сейчас на попу одеть старые потертые джинсы или же на промочить горло эрзац-немецким фирменным orange juice, или что-нибудь в том же роде, я тут же мог получить этот житейский минимум то ли подачек, то ли благ… В общем, вы меня понимаете: это была особая smart-тумбочка, настроенная на волну: что в разумной степени захочу, то в разумный период времени извлеку… Во имя отца и сына и святого бабуина! И что вы себе думаете, всё бы ничего, но дальше я выхожу на улицу, и мимо моего хосписа, как и обычно, с завидной регулярностью проезжают один и тот же троллейбус!
Я же, когда бы ни вышел, всегда успеваю сесть в него ровно на одно и то же место! Но меня шокирует, что всё время я еду вдоль огромного зелёного забора, который обычно бесконечен, но за которым скрыты знакомые мне очертания довоенного Киева. Вот только когда я выхожу на любую остановке и пытаюсь приоткрыть очередную дежурную дверь за этот непрерывный забор, то там непременно оказываются только разрушенные дома десятков городов и местечек нынешний Украины – от изувеченных девятиэтажек до театральных бомбоубежищ, под сводами которых погибло от 200 до 1000 мирных жителей. Всё это очевидно и во всём этом присутствует неутихающая страшная боль. Но всё это как бы увито зелёным цветением приступающего к своего рода санитарным обязанностям лета, которое, извиняюсь за недолугость кровавой прошлой весны, закрывает всё это ужасное на засов, выравнивая зелёным забором, мимо которого всё едет и едет этот единственный чёртов троллейбус, который никак не может остановиться в нужном месте!
Но вот, кажется, моя остановка. Я выхожу и почему-то неожиданно встречаю киевскую актрису Екатерину Синчиллу.
– Вот и вся моя трупа,– говорит мне она, показывая на трёх разноформатных девушек – они и кордебалет, они же и главные ролевые актрисы… Но сейчас они задействованы в особом бесконечном жутком спектакле, который утомил всех окончательно, но который мы привезли сюда в Штутгарт сами – исключительно для местных немцев. Мы им демонстрируем, что могло бы произойти в нашем мире, если бы они не принялись говорить, мол, они-де не имеют к этому никакого отношения… Мол, они уже через свое однажды прошли…
Немцы, оглохшие от прошлого, привычно полны местечковых окрестных жалоб:
Мол, запальчивые украинцы устраивают шествия в Европе, а ведь Штуттгарт – это рай для автомобилистов. Два музея и два бренда: Mercedes-Benz и Porsche. Выбирайте любой и поехали! Ведь даже питьевая вода для Штуттгарта течет прямо из Боденского озера… Но вот на трассе к Штуттгарту давеча откололся кусок скалы и перекрыл A8 на несколько дней. Так что Штуттгарт, он, прямо скажем, не туризма. Ну, разве что поход в местный бордель исправит вам впечатление. А еще мы и к гуманны евреям … В одном доме с Левенштайнами жила семья Виктора Маркса. Он пережил 5 концлагерей, потеряв жену и дочь. Вернулся в Штуттгарт, где вскоре познакомился с женщиной с похожей судьбой. Они поженились и уехали в Нью-Йорк, начав там новую жизнь… Как бы хотелось обсуждать такие милые вещи, а не войну. К тому же граждане чистоплотны и мусор вывозят раз в 3 недели, поэтому очень ждут этого дня… Впрочем, о нём сложно забыть, потому что обычно за день-два до вывоза мешками заставлена вся улица! Но Штуттгарт – город немецкого автопрома... Бабла в городе от Мерседес и впрямь неумеренно, им просто нужно правильно, распоряжаться... Но если менеджеры не криворукие, всё будет тип-топ… Так что прекратите все чмурить Штуттгарт, он няша!! Вот это и есть позитивное мышление... Ведь Шту́тгарт – это столица земли Баден-Вюртемберг с населением – около 630 тысяч человек, шестой город в стране. К тому же важный культурный центр Германии… В котором, правда, иногда тоже расчленяют и одиноких девушек и старух…
– Вот такие у них обычные разговор,– вздохнула киевская актриса.– Поэтому мы и показываем им фантомный театр убиенных, но нас всего только трое, а в музыкальное сопровождение мы выбрали замечательные миниатюры Франка Пурселя, и под них девочки демонстрируют, как одни и те же события могли бы развиваться в платиновом, пурпурном, оранжевом, красном или простом сером цвете или даже в цвете металлик… Во всех оттенках все они якобы усопшие женщины с того света, которым есть что-то сказать и о чём-то предупредить, но в каждом цвете по-разному, под разные ариозо…
Правда, по требованию нездешнего постановщика, приходится регулярно накладывать им на веки тяжёлый посмертный макияж: титановый, серый, пурпурный, желтый, синий и так далее…
Ладно, ещё накладывать, но вот смывать его надо иногда несколько минут, иногда несколько дней, а иногда несколько месяцев… Но после этого всё равно остаётся какая-то заскорузлая несмываемость, которая уже не проходит и за несколько жизней…
– А вы, Веле, сами к нам не пристаните? – неожиданно спрашивает у меня Екатерина.
– А в качестве кого? Я же не шатающийся мёртвый. Я просто живу...
– Вы, как и все живые, заблуждаетесь – вам кажется, что ваша жизнь – это всё, а всё прочее – сбоку припёку, но это не так! Почему вы думаете, что эти молодые женщины не устали изображать из себя мёртвых, и тем потешать сытых бюргеров трижды славного Штуттгарта?
– Да, пожалуй, они устали….
– Ну вот и спросите их, хотят ли они закончить этот спектакль? Знаете, что они вам ответят?
– Нет…
– Что им некуда возвращаться – нет уже того города Киева, нет уже той страны Украины… Есть только один зелёный забор, за которым на столетие сплошные разрушения… Но они больше не хотят изображать из себя морлоков! Да и цены за жильё в Штутгарте сегодня немалые 14 евро за квадратный метр! Вот они и живут втроём в одной студии: по утрам я к ним приезжаю, а по вечерам они продолжают это жуткое театральное шествие… А дальше следует ночь, которая и для них, и для их подуставших немало зрителей уже бесконечна… Всем нам нужен какой-то особый переключатель времени, и мы решили, что им будете вы! Здесь всё просто: подошли к выключателю, щёлкнули – свет погас, ещё раз щёлкнули – и он вспыхнул снова, и прервал наш спектакль… Ну, смелее, вперед!
Я подошёл к выключателю – щёлкнул и свет погас, и морлоки начали своё традиционное действо. Я снова прикоснулся к тому месту, где накануне был выключатель, но не обнаружил его. Я блуждал пальцами по стене, стучал и щёлкал по каждому пупырышку… Тщетно.
– Что вы делаете, безумец? Они уже прошли в 35-ти разных цветах: у местных зрителей шок – они начали тихо сходить с ума, уже даже из Берлина прислали комиссию – вас отыщут и депортируют! Так что бегите без промедления!
Я делаю решительный шаг и больно ударяюсь о стену, и уже больше никуда не бегу, а просто вою от боли.
Тут же надо мной склоняется три санитарки: они пеленают колено белыми бинтами, пока оно не вспухает невообразимым снежным комом… И я вдруг понимаю, что в мотание моего колена недавние морлоки нашли для себя исход: они готовы мотать его бесконечно, но я не к этому не готов, и потому с диким воем вырываюсь из их цепких объятий…
– Вот,– внезапно говорит актриса. – Это и есть ваша роль! Вы прекрасная киевская сирена!.. Так что войте погромче и будите их, немцев! И, возможно, они проснутся – и в Штутгарте, и в Берлине...