Великий инка

Великий инка

Великий Инка

В воздухе стояла изнуряющая жара. Не помогало монотонное жужжание вентилятора, накручивающего бесполезные круги. Абсолютно не хотелось ничего делать, даже пошевелиться было невмоготу. Маленький противный жучок карабкался по мутной поверхности зеркала, которое я со своим прирожденным уважением к культуре (и не только мочика) называл «дымящимся». Его кволые лапки размеренно нащупывали и преодолевали твердь стекла буквально по миллиметру, неспешно. Весь вид жучка и его мерзкие усики действовали на нервы. Подняться и прихлопнуть его, что ли?.. «Вредный жучара, прерванный полет», так и запишем в своем кипу. Да нет, не стоит. Сдохнет, и сам свалится. Все-таки, как жарко… Испить бы чашу чичи освежающей, да только где ж ее взять в современной Украине?

Меж тем, Лера, моя обожаемая и горячо любимая «дева Солнца», откуда-то находила в себе силы не только двигаться, но и заниматься активной поливкой цветов (коих в нашем доме было в неразумном предостатке) из маленькой зеленой леечки. Вдохновляющий энтузиазм, увы, абсолютно неспособный сподвигнуть меня на подобающие современному джентльмену действия. Ах, если бы не эта жара!..

Лера вновь глянула на меня с укоризной.

- Может, поможешь, чего-нибудь поделаешь? Полей хотя бы эту пальмочку!

- Может быть, - пробормотал я, - но позже. Нет никаких силушек нынче у Добрыни. А вот Инка Пачакути в мои годы уже побеждал 40-тысячную армию чанка, и ничего, были силы… Не те нынче добры молодцы, ох, не те!

Ссылки на «Инку Пачакути», моего любимого исторического персонажа (откуда так повелось? да кто ж уже помнит и скажет), были неотъемлемой частью моего фирменного сленга, так сказать, фигурой общения, и Лера прекрасно знала об этом. Поэтому вместо того, чтобы прямиком низринуть меня в геену огненную за подобный ответ, она только хмыкнула, и попыталась вложить в свой карающий взор еще больше негодования, (что по определению было вряд ли возможно) вызванного моим дневным гедонизмом на мягком уютном кресле. Светящаяся надпись «Халявшик!» уже буквально проступала в амфитеатре воздуха гигантскими кривыми письменами, но… у меня все равно не было сил подняться. И я просто закрыл глаза, чтобы их не видеть, эти назойливые иероглифы. Называйте это бегством и стучите в звонкие литавры и бубны моей пропащей совести – но я всего лишь хотел немного отдохнуть… Пусть тот, кто без греха, первый шмальнет из базуки.

Когда я в следующий раз открыл глаза – а это произошло минутой спустя – то сперва был ошарашен пестротою красок, а уже потом – переменой, произошедшею с Лерой. Была она в каком-то невероятном длинном одеянии с бубенцами и колокольчиками, позвякивающими внизу. На груди – широченная бляха в виде цветка, перья по бокам, перья с фигуркой птички на голове, на ногах – какие-то сандалии… Орнамент на ее балахоне взывал к семи цветам радуги и чувству тревоги за границы сознания, более известному, как «мама, мама, я сошла с ума». Кроме того, на шее ее болтались какие-то меха, в которых явственно угадывалась свежая викунья. Даже лицо ее выглядело необычайно суровым и почти грубым, а щеку украшал небольшой шрам размером с монету. Какой гад успел, когда? В общем, я потерял дар речи и, заодно, как-то сразу проснулся.

- Чилам-балам! – звонко поздоровалась «новая» Лера, поклонившись мне, отчего бубенцы зазвякали с новой силой, а птичья подсохшая фигурка нацелилась мне своим наглым клювом прямиком в священный орган зрения, широко известный еще с незабвенных времен Тиля Уленшпигеля… Кстати, а кто это? Что-то вылетело у меня из памяти, ну ничего, потом обязательно вспомню.

- Воистину балам, - от неожиданности невнятно ответил я, возвращая себе утраченный дар аймара, и чуть приподнимаясь в своем чистом, благоухающем ложе из древесных веток.

- О, великий вождь Красноухая Черепаха! – церемонно обратилась ко мне она, рисуя руками в воздухе неведомые ритуальные узоры.

- Меня и вправду так зовут?.. – с сомнением пробормотал я, озираясь по сторонам. Сама обстановка как-то изменилась, но я еще не мог понять, в чем состояло это изменение.

- Не сомневайся, о, великий вождь! Ведь это имя тебе дал сам Инка Пачакути, да будут всегда благословенны его дни под этим четвертым солнцем! Увы, но я принесла тебе недобрые вести – да отсекут мне за них мой черный язык и отдадут на съедение рыбам…

- Надеюсь, до этого не дойдет, - пробурчал я, все так же продолжая осматриваться кругом. Вроде бы все, как обычно, (голубое небо, жара, мощное опахало рядом) но что-то, какая-то смутная деталь, будила во мне дискомфорт. Но какая?..

- Увы, наша персиковая пальма совсем перестала плодоносить, - мрачно сказала Лера, теребя цветочную бляху на высокой груди.

- Только-то и всего?.. – усомнился я. – Подумаешь, тоже мне беда. Посадим новую.

- Великий вождь, но это ЕДИНСТВЕННАЯ персиковая пальма нашего племени! И в этом – лишь твоя вина, ибо ты бросил ее без надлежащего ухода под лучами палящего солнца… Она засохла, и теперь наше племя обречено на вымирание. И существует лишь один способ его остановить!

- Да, и какой же? – потряс я головой.

- Мы принесем тебя в жертву, о великий вождь! – бодро воскликнула Лера, снова склоняясь передо мной в колокольном поклоне, - Таким образом мы умилостивим богов и заставим их сжалиться над нашим племенем. Я, твоя верная жрица, сама вырежу тебе сердце и брошу его на дно жертвенного колодца! Как только его жаркая кровь обагрит воду – жертва будет принята богами… - с этими словами она достала из-за пазухи огромный обсидиановый нож с широченным остро заточенным лезвием.