Великий Шаман

Великий Шаман

Солнце освещает всю пустошь Равьеры, словно бы нежит эту безжизненную землю, а её жители отвечают солнцу горячей преданностью и любовью. С первыми лучами поднимаются они в новый тяжёлый день, а в дни большой удачи возносят почести солнцу, разжигают костры в его честь и устраивают пляски.

Жителям Равьеры стоило бы ненавидеть коварное солнце – выжгло оно почти все плодородные земли, превратило когда-то цветущую землю в настоящую пустошь, пожухла даже трава, стала серовато-жёлтой, болезненной, иссохли многие русла рек… жизнь стала тяжела, а всё равно Равьера почитает солнце и верит: оно смилуется над ними! – так сказал Савва – Великий Шаман – первый из тех, кто вкусил мудрость солнца.

Савва уже три поколения нет на свете, а его пророчество живёт в пустоши Равьеры и дарит надежду его жителям, вот и просыпаются они с первыми лучами, вступают в новый день, веру в благодать грядущую в сердце своём неся.

Правит пустошью Равьеры Великий Шаман. Это великая честь и первая кара, потому что нельзя отречься от этой чести, нельзя её передать, и пусть волю Шамана нельзя оспорить, несет он ответственность перед всей Равьерой. Шаман, чувствуя свой уход, выбирает, кому из жителей передаст он своё великое дело, кому теперь надлежит распределять пищу, исцелять, встречать жизнь и смерть жителей, кому поклоняться солнцу.

Когда изо дня в день нехватка пищи, а твой дом – серая земля, закон соблюдать очень сложно. Закон теряет свой смысл и сила – единственное благо. А первая сила у Великого Шамана – он напрямую связан с солнцем, толкует его волю, ведет народ Равьеры, хранит подобие мира.

Сегодня Солнце явило знак действующему Великому Шаману Деяну и толкование этого знака ему лично не нравилось.

***

Деян был уже стар по меркам жителей Равьеры, проживающих в среднем около тридцати-сорока лет при удачных обстоятельствах. Да и как прожить больше, когда пищи мало, и то немногое, что удаётся взрастить на суровой земле, сурово делится? Охотой одною не прокормиться, как и рыбалкой, но привычен народ, смиряется со своей участью, не возмущается, когда Великий Шаман делит пищу каждое утро и вечер.

Равьера несет в себе болезненность. Здесь нет улыбок – одна серость! И серость эта пожирает жизнь. Если ты не заболел, не умер в случайности суровой жизни и дожил до сорока лет – ты счастливый человек!

А Деяну было пятьдесят пять. Из этих пятидесяти пяти лет тридцать он был Великим Шаманом, избранным предыдущим, уже ушедшим в землю, истлевшим в ней. Жизнь Шамана подразумевает то, что он не будет заниматься собирательством и охотой, но на плечах его будет тяжелая ответственность и печальная участь власти – и за эти тридцать лет Деян измучился так, что уже почти молил солнце о смерти.

И в третий раз он получал от солнца знак скорейшего ее приближения, и в третий раз холодный ужас охватывал всё его существо, признанное всеми жителями Равьеры мудрым – чтобы уйти достойно, нужно передать свою власть и свой долг. Но кому? Кого обречь в страшное бремя, а самое главное, как донести то, что понял сам Деян совсем недавно, но побоялся исполнить, не полагаясь уже на свое тело и дух?

Да, Деян, каждый день возносивший мольбы к Солнцу, что должно было сжалиться над Равьерой по пророчеству Савва, давно подозревал неточность, если не сказать даже несбыточность этой мольбы. Он не мог заставить себя представить как вдруг серый край Равьеры снова зацветет и зазеленеет, как говорят было в прежние, самые далекие времена; как вернутся бурные потоки рек; появятся певчие птицы и будет много всякого зверья.

Деян не верил в это с самого детства, но молчал, понимая внутренним и страшным, совсем недетским умом, что всё походит на прекрасную сказку, не больше. Но он молчал детство, не выказывая и малейшего недоверия, молчал в юности, и когда старый Шаман выбирал себе преемника, обходя всех жителей кругом, вглядываясь в глаза каждого, тоже не верил. И когда старый Шаман вдруг встал против него, внимательно глядя в глаза, Деян впервые почувствовал как трудно ему сдержаться – он закусил губу до крови, сжал руки в кулаки, совсем даже не чувствуя боли и не выдержал взгляда Шамана, потупился, про себя надеясь, что тот поймет его сомнение.

И в ту же минуту Шаман коснулся его груди, отмечая своим преемником.

Это было жестокое издевательство. Деян попытался поверить, просиживал над текстами из числа тех, что уцелели, день и ночь, обучаясь великому мастерству исцеления и гадания. Но все ритуалы, обряды и те суды, что был он вынужден чинить, не принесли ему никакой веры. Его губы шептали чужие слова молитву к солнцу, а ум знал: солнце останется глухим.

И к тяжести уходящих лет добавилась вина. А после и четкое осознание: чтобы спасти народ Равьеры, нужно увести его прочь от пустоши.

Но человек труслив. Человек, привыкший жить в почтении и не бросившийся в видимый мятеж ни разу, труслив вдвойне. Деян оттягивал этот момент и оттягивал, а потом махнул рукою совсем, решив, что к исходу своей жизни, когда солнце явит ему свой знак о скорой кончине, передаст эту боль и это бремя кому-нибудь другому и тот, более молодой и решительный уведет народ Равьеры прочь, отыщет дивный край.

Но солнце явило свой знак в третий раз и торопило с выбором. А выбор оказался очень сложен.

***

Деян считал, что преемником в таком важном деле должен быть человек молодой. Требовалось заставить народ совершить передвижение прочь от пустоши куда-нибудь к югу и найти новое место, а для этого нужно и время и сила. Но для этого требовался и опыт, и терпение – да и слабого выбрать никак нельзя – сгинет весь народ.

И кто? Кто?

Деян жадно вглядывался в лица, сосредоточенно жующие вечернюю и утреннюю порцию суровой пищи, всматривался в глаза, обращавшиеся к солнцу, и искал. И все жители знали, кого он ищет, и терпеливо ждали его воли.

А Деян мучился. Из молодых жителей пустоши он мог назвать всего трёх, кто мог выделяться среди своих. И в каждом было что-то, что не позволяло Деяну выбрать окончательно.