Венок из лесных колокольчиков

Венок из лесных колокольчиков

Вторая Эпоха, год 1590… Где-то в окрестностях Ост-ин-Эдиль…

      Лёгкий ветерок ласково играл ветвями изящных падубов, тихо шелестя их изумрудной листвой, мягко прохаживался по густой зелёной траве, чуть касаясь крупных, ярко-красных маков и сапфирово-синих колокольчиков, что заполонили большую поляну, но смягчить июльский зной ему было не под силу. Его едва слышный шёпот навевал желание вздремнуть где-нибудь в тени и прохладе, спрятавшись от палящего полуденного солнца. Роща была тиха и почти безмолвна, разве что птицы разбавляли ленивую тишину своими звонкими голосами.    

   По узкой тропинке неспешно прогуливался высокий мужчина в простом тёмно-зелёном охотничьем костюме из мягкой замши. Его длинные волосы отливали серебром, а лицо хоть и было поистине прекрасным, но прожигающий, высокомерный взгляд портил всё впечатление и вызывал невольное опасение. Прозрачные, словно чистейший горный хрусталь, синие глаза напоминали глубокие омуты, но при этом казались холодными, как льды Хэлкараксэ. И, хоть лицом и сильным, натренированным телом он напоминал прекрасного юношу, во взгляде отражался груз многих тысяч прожитых им лет. От настоящего охотника его отличало отсутствие оружия. Правда, за голенищем высокого сапога всё-таки прятался короткий кинжал с узким лезвием, но, по сути, своему хозяину он был не так уж необходим.

 Мужчина обладал таким острым слухом и зрением, какие и не снились эльфам, обитающим в этих краях, не говоря уже о смертных эдайн, гномах и прочих народах. В случае настоящей опасности он мог бы голыми руками совладать с любым врагом, обитающим в Средиземье — будь то двуногое существо или дикий зверь, ибо владел силами, куда более страшными и могучими, чем любое известное оружие. То был самый могучий из майар, когда-то давно носивший имя Майрон — правая рука самого Мелькора, его первый военачальник и сподвижник. Именно он сейчас и шёл по узкой лесной тропинке с большой кожаной сумкой, висящей на плече, в которой хранились чистые листы пергамента и уголь. Последние всегда были у майа под рукой: как истинному мастеру, ему в голову в любой момент могла прийти интересная идея очередного магического артефакта или просто какой-нибудь красивой безделушки, а такие идеи Майрон привык сразу зарисовывать. Эта маленькая слабость осталась у него ещё с тех далёких времён, когда он был прилежным учеником Аулэ.  

     За ангельски прекрасным ликом трудно было разглядеть того, кого вся Арда уже не одну тысячу лет звала Сауроном или Гортхауром Жестоким. Уж на кого угодно, но на тёмного властелина майа сейчас был похож меньше всего. Вот уже четыреста лет он мирно обитал в Эрегионе под именем Аннатара, и слыл другом и наставником самого короля, который считал его посланцем Великих Валар. Прельстив эльфов своими богатыми знаниями и высоким статусом посланника Властей, он пообещал им помочь превратить Средиземье в подобие благословенного Валинора, где неизвестно понятие увядания и скорби. И любопытные эльфы легко проглотили наживку, не подозревая, что с почестями приняли в своей столице самого злейшего врага эльдар.

Он достаточно быстро и без труда завоевал их доверие, ловко используя гордыню, свойственную нолдор, и желание превзойти в своём искусстве все остальные народы. Он действительно делился с ними своими богатыми знаниями, но преследуя определённую цель. Правда, иногда майа приходилось соблюдать особую осторожность, чтобы Келебримбор не догадался обо всём. Вот, например, сегодня: король Эрегиона принимает в своём дворце важных, дорогих его сердцу гостей. Ни много, ни мало, саму леди Галадриэль с семейством, которые почтили своим визитом Ост-ин-Эдиль. Именно поэтому этот жаркий летний день Майрон проводил среди высоких падубов вместо того, чтобы по обыкновению находиться в мастерских.   

    Встречаться лицом к лицу с любимой ученицей Йаванны и Мэлиан у Майрона не было никакого желания. Он обоснованно опасался дара предвидения, которым обладала внучка Финвэ, и той внутренней силы, которая была заключена в её fea. В настоящее время Артанис являлась самой могущественной эльфийской волшебницей, живущей в Средиземье. Если кто и мог бы разоблачить так называемого Аннатара, так это она. Конечно, он был гораздо сильнее её, и мог надёжно закрыть от неё свой разум, но рисковать, вызывая тем самым лишние подозрения, было бы глупо.

 Уж лучше воспользоваться случаем и побыть наедине со своими мыслями — в последнее время это стало непозволительной роскошью. В столице «посланец Валар» не мог остаться в одиночестве и на полчаса: назойливые эльфы постоянно донимали его расспросами об Амане или просили совета, демонстрируя свои достижения в изготовлении оружия и драгоценностей. Сначала майа это нравилось (что ни говори, а ощущать себя всезнающим наставником он любил всегда), но скоро начало раздражать и тяготить. Если бы эльдар могли проникнуть в его мысли так же легко, как он — в их, они бы поразились черноте его помыслов, но недаром тот, кого они прозвали Сауроном, брал уроки лжи и коварства у самого Мелькора. Ему по-прежнему удавалось выглядеть мудрым учителем в глазах эльфов-нолдор и их короля.    

   Побродив по роще довольно длительное время, Майрон присел на траву у самого высокого дерева, прислонившись спиной к его могучему стволу, и блаженно прикрыл глаза. Подложив под голову свою сумку, майа решил переждать пик жары и заодно вздремнуть часок-другой. Солнце как раз стояло в зените, нещадно раскаляя землю, а здесь, под развесистой кроной царила благодатная тень. Он всегда люто ненавидел жару, поскольку от неё не было никакого спасения — разве что укрыться где-нибудь в прохладных подземельях, но сейчас такой возможности у него не было.

   Сейчас бы не помешало оказаться в его новом убежище, которое он тайно возводил в Мордоре, но до него несколько дней пути верхом. Можно, конечно, обратиться волком или вороном, чтобы сократить время, но при свете дня Майрон никогда не рисковал менять обличье. У этих треклятых эльдар есть одна досадная способность, в лихой час пожалованная им всеблагим Эру — иногда они словно вырастают из-под земли, особенно тогда, когда их совсем не ждёшь. Если хоть один из пронырливых подданных Келебримбора пронюхает, что Аннатар умеет так же легко менять физический облик, как они — платье, то доверие к нему короля рухнет, как хрупкий песчаный замок, смытый морской волной.