Вернуть зверя

1. Беременна

Я поняла, что беременна, ещё до наступления задержки.

У меня будет ребёнок от Ильи Ларина!

Не от мужа, а от любовника!

Одного-единственного раза хватило, чтобы залететь. Мне не нужен был тест, чтобы подтвердить догадку, не нужен врач, не нужны анализы. Я просто знала и всё.

Пазл сложился.

Илья тоже знал, что я зачну ребёнка. Он прекрасно разбирался в таких вещах, словно сквозь кожу, мышцы и ткани матки мог видеть, как его сперматозоиды проникают в мою яйцеклетку. У моего тела не было от него тайн. Он и первую мою беременность распознал на сроке нескольких дней.

«Мы связаны с тобой навсегда, — сказал он при расставании. — Но больше ты никогда меня не увидишь. Прощай, Ульяна».

Теперь мне стало понятно, какую связь он имел в виду, — нашего будущего ребёнка. Но, несмотря на это, Илья меня бросил. Да, по моей настойчивой просьбе, но всё же! Уехал в Москву, зная, что я беременна. Даже не попытался объясниться, предупредить меня о грядущих изменениях.

Первое, что я испытала, узнав о беременности, — бесконечная, безумная, всепоглощающая радость. Я стану матерью его ребёнка! Я выношу и рожу ему наследника — не очередного малыша, которого будет воспитывать посторонний мужчина, не обычного мальчишку или девчонку, а настоящего наследника — по крови, по генам, со всеми преимуществами и недостатками нашего рода. Маленькую копию своего уникального отца. Только я в целом мире способна подарить Илье действительно родного ребёнка. И если мне суждено умереть во время родов — ну ладно, я умру. Как тысячи моих пра-пра-прабабушек. Как та девушка с амулетом, которую откопал профессор Калач на заднем дворе гостиницы. Таково проклятие нашей семьи. Малыша вырастят отец и дядя, братья Ларины.

А вторая мысль вонзила нож в сердце: а как же Стёпка? Как мой старший сыночек обойдётся без матери? Неужели ему суждено осиротеть накануне первого дня рождения? Это несправедливо. Так не должно быть.

Меня кидало от безграничного счастья к безграничному горю несколько раз в сутки. Возможно, сказывалось влияние гормонов. Возможно, я медленно сходила с ума.

Марку я ничего не рассказывала. Он оборудовал дома рабочий кабинет, чтобы не ездить каждый день в город и проводить больше времени со мной и сыном. Возился со Стёпкой с утра до вечера: кормил, переодевал, спал вместе с ним. Урывками почитывал рукописи, которые поступали в издательство, и вёл долгие переговоры с редакторами, зажав телефон между плечом и ухом.

Я полюбила мужа ещё больше за фанатизм, с которым он отнёсся к отцовским обязанностям. Я всегда считала, что он будет хорошим отцом, но даже не представляла насколько. Его любовь к Стёпке граничила с поклонением. Ещё бы! Получить в сорок лет долгожданного вымечтанного сына от горячо любимой женщины — это кому угодно снесёт крышу. Да и мальчик наш оправдывал звание подарка судьбы — он был спокойным, улыбчивым и совершенно беспроблемным. Он с удовольствием оставался со своей крёстной мамой Зоей, которая души в нём не чаяла, и с прабабушкой Аней. Ел что давали, дрых в любой ситуации и никогда не орал без причины.

Я любила его до головокружения, до выпрыгивания сердца из груди.

Но новая беременность многое меняла. Я должна была позаботиться и о втором малыше.

Несколько месяцев в разлуке с Ильёй, когда я вынашивала Стёпку, дались мне непросто. Меня преследовали бесстыдные сны, я отчаянно тосковала по любимому, но с катушек не слетала. Я научилась контролировать свои эмоции. Когда он жил в лесной берлоге за много километров от Мухобора, я худо-бедно держалась и вела будничную жизнь замужней женщины. Мне нравилось тихое размеренное существование без эмоциональных потрясений и сексуальных экспериментов. Но сейчас меня штормило и бросало из стороны в сторону, как на американских горках, хотя Ильи поблизости не было. Он уехал в Москву. Я рассчитывала, что притяжение ослабнет из-за гигантского расстояния, нас разделявшего, но этого не случилось. С каждым днём мне становилось всё хуже.

Наш нерождённый ребёнок требовал невозможного — чтобы его родители были вместе. Он тоже имел право на полноценную семью и не собирался отказываться от отца. Даже в утробе матери он отстаивал свои права.

***

В декабре я впервые отказала мужу. Секс всегда имел для него огромное значение. Он и женился-то на мне ради секса, я никогда не обольщалась на этот счёт. Марк был успешным предпринимателем, привлекательным мужиком и творческой личностью. Книги, которые он выбирал для печати в своём издательстве, становились бестселлерами. Вокруг него постоянно крутились красивые девушки, но в свои тридцать с небольшим он не собирался жениться. Его устраивала холостяцкая жизнь, насыщенная плодотворной работой, путешествиями и встречами без обязательств. И тут на книжной выставке он столкнулся со мной — скрытной и пугливой студенткой из Мухобора. Девственницей и дикаркой. Вот тогда-то его и накрыло.

Ни с кем у него не было такого фантастического секса, такой мощной эрекции и потребности заниматься любовью по три раза в день. В этом не было моей заслуги — так работал эволюционный отбор. Марк инстинктивно стремился смешать свои гены с моими, вот и вся разгадка его влечения. Сексуальная одержимость вместо полноценной душевной близости. Марку этого хватало, мне — нет, но я смирилась с этим. Я понимала мужа, как никто другой: если бы моим супругом был Илья Ларин, я бы испытывала аналогичные чувства. Сходила бы с ума от похоти каждую ночь, а каждое утро рыдала бы от счастья. Вот только душевная близость между нами тоже была. И не простая человеческая близость, а нечто древнее, первозданное, неуправляемое — наша кровная тяга, наше слияние и растворение друг в друге, наша бессмертная любовь. Оттого, что я отказалась разводиться с Марком и выходить замуж за Илью, ничего не изменилось. Мы по-прежнему принадлежали друг другу, и оба знали, что это продлится до самой смерти. С беременностью ситуация лишь усугубилась.

— Что с тобой? — спросил Марк, когда я машинально отвернула голову, уклоняясь от поцелуя.