Вернуть(ся)

глава 01

ГЛАВА 1

Полуденное солнце лениво клонилось к закату. Белые, словно пушистые овечки, облака медленно плыли за горизонт. Легкий ветерок убаюкивал травы, чьи листики потихоньку меняли цвет с сочно-зеленого на бледно-салатовый и еще более депрессивный – жёлтый. Только пчёлы весьма энергично собирали практически последний в этом году нектар с полевых цветов, а мухи были слишком злыми и больно "кусали" развалившегося в тени дерева нескладного подростка и пасущегося рядом старого, но довольно ещё крепкого, серого мерина. Человеку всё проще было: рубаха, свободные штаны и сапоги хоть немного защищали, а вот животное страдало и, не имея возможности избавиться от насекомых, переступало с ноги на ногу, сердито обмахивалось хвостом и изредка нервно фыркало.

Подросток блаженно улыбался, расслабленно покачивая в такт ветерку ногой и грызя тонкий зеленый стебелёк произрастающего везде сорняка, который вовсю пытается подражать пшенице и на кончике ножки выращивает ложный колосок. Не только местные, землепашцы по всему королевству злятся, если подобный сорняк затесывается между зерновых культур, поэтому владелец земель не жлобится на магов и перед каждым посевом, обновляет заклинания против лже-пшеницы. Об этом рассказывала экономка исса Ремма*, намекая, что "эти оборванцы" – это она о магах – запрашивают слишком высокую цену, а в казне и так денег кот наплакал. В целом, странствующими магами женщина была не слишком довольна, но на своего граф не может раскошелиться – расходы будут ещё большими. А в частности, исса только недовольно поджимала губы, как только приходила посевная пора. А это целых два раза в год: осенью и весной, в зависимости от... культуры зерна… пшеницы… озимина, кажется?

Мысли подростка, в котором с трудом угадывалась девочка (и то только благодаря длинной, почти до пояса косе, за которую, отрежь она её, отец бы выпорол лично и без пиетета), лениво текли, перескакивая с одного аргумента на другой, то возвращаясь к сельскохозяйственных темам, то к отношениям между простыми людьми и торговцами. Ведь каждый маг, по сути своей, и есть торговец. А то, что товар его специфический и слишком дорогой для простолюдина, так это не его проблемы. Спрос есть, а остальное… На то и существуют всяческие бароны, графы и их служащие, что оплачивают их нестандартный товар.

Кстати о ней, об иссе Ремме: наверняка, ходит сейчас по поместью злая, как бес. Ха! Оно и не странно: не далее как полтора часа назад Лами, как называли её домашние, удачно сбежала от очередного скучного задания, к которому дородная женщина хотела припахать беглянку и её заносчивую старшую зануду-сестрицу. Но девочка, решив, что последние летние деньки не стоит проводить взаперти за семью дверьми, и, тихонечко отступая шаг за шагом, сначала скрылась за громадным (но пустым) сундуком в коридоре, потом проскользнула в неприметную каморку, переоделась в мальчишескую одежду (а где бы это видано было, чтобы девка – да в штанах?!) и рванула с конюшни с давно прикормленным мерином Дюшаней куда глаза глядят. Ну, не совсем куда-нибудь наобум, а умчались они в их любимое секретное место – к старому-престарому дубу на небольшом возвышении. Папенька в порыве отцовской любви (или просто пьяного бахвальства) девочкам когда-то сказал, что этот дуб ещё его дед, а их, получается, прадед сам посадил. Вот почему Лами сюда так тянуло – прадеда она любила, хоть уже помнила плохо, все же маленькой была, когда старик помер.

Лежать, наслаждаясь одиночеством и пением птиц, ни о чём конкретно не думая, было замечательно. Слишком редко выпадали такие моменты, когда можно было убежать от скучных дел. Правда потом и нагоняй знатный получала, но это уже потом. За размышлениями девочка, кажется, немного даже задремала. Очнулась от того, что Дюшан нервно заржал, громче, чем перед этим, и даже немного взбрыкнул ногой.

– Дюшаня, что случилось? Опять какая-то гадость летающая укусила? – заспанно спросила Лами и нехотя поднялась на ноги. Солнце едва касалось верхушек деревьев, пора бы уже и домой возвращаться, не то переполох поднимут.

Неспеша подошла к коню, почесала его за ухом и застыла... От графского поместья вверх поднимался дым, чёрными клубами окутывал колокольню на церквушке, конюшню, птичий двор, кузню... всё, что было ей дорого с самого детства, что она облазила, исследуя, до самого последнего пыльного уголка, что помнила до самой последней трещинки на полу... Вся семья там... Нет!

– Нет! – сдавлено прошептала она, – Дюшан, погнали! – с ужасом вскочив в седло, девочка двинула коня пятками. Мерин сорвался на галоп и, соревнуясь с ветром, помчал в сторону поместья. – Быстрее милый, быстрей! – подгоняла его, стараясь на ходу вытереть влажные дорожки со щек рукавом.

По просёлочной дороге и через поля, не обращая внимания на то, что они еще не убраны и что конь копытами сбивал зерно из уже жёлтых колосков, мчалась к дому, все подгоняя и подгоняя Дюшу. Когда до поместья оставалось совсем ничего, всего каких-то полторы мили, в глаза девочки бросилась странная вещь: среди пожара копошилось неимоверное количество людей. Юная всадница насторожилась: на графских воинов не похоже, да и слишком уж их много было. Приостановила коня, двинувшись шагом, пытаясь рассмотреть одежду тех, кто заполнил почти весь двор.

Вот тут он и выскочил перед Дюшей, от чего мерин едва не встал на дыбы. Седая борода прикрывала грудь, обрывки одежды ужасными обугленными кусками свисали с рук и ног. Обгоревшие волосы мужчины переходили в бурые проплешины, а на лице горел багрянцем свежий порез.

– Исс! Что произошло? – окликнула она, догоняя сорвавшегося на бег в противоположную сторону старика. – Да остановитесь вы! – заехав наперерез мужчине, Лами остановила Дюшу. Спешилась. От испуга старец упал на землю и прикрыл голову дряблыми руками. – Что с вами произошло, исс?