Вероника ест людей или Останься со мной навсегда

Вероника ест людей или Останься со мной навсегда

Зажимаю уши ладонями, чтобы не слышать крики за стеной. Моей бабушке очень больно. Мама не отходит от неё ни на шаг уже несколько дней и сильно измотана. За последнюю неделю она вызывает скорую раз в несколько часов, но это не помогает. 

Бабушка засыпает после ухода медиков, а потом всё начинается с начала. Жестокая агония приближающейся смерти. Наша квартира теперь похожа на ад. Закрытая дверь детской комнаты не спасает меня от ужаса происходящего. Я так люблю свою бабушку и не могу её спасти. Я не могу помочь даже маме. Папа сутками пропадает на работе, а когда приходит, начинается еще и скандал.

- Это малодушие! Твоя мама умирает. Ты должен быть рядом! - женский крик резонирует от стен и эхом затихает в моей голове. 

- Я не могу это слушать! Меня наизнанку выворачивает! И от тебя в том числе, - папа хлопает дверью и уходит в ночь. Я бы сказала, что он сейчас счастливее всех нас, потому что может покинуть это место. 

Мне девять лет. Я всё прекрасно понимаю и запоминаю. Мне некуда убежать. И нет ничего, что могло бы спасти любимую бабушку. Я молча схожу с ума в одиночестве своей комнаты, стараясь не мешаться под ногами у мамы. Сижу на кровати, обнимаю руками колени и раскачиваюсь из стороны в сторону.  

- Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, - повторяю одними губами словно мантру. 

Однажды ночью у бабушки наступило просветление, и она позвала меня к себе. Я подошла к кровати, вытирая слёзы воротником ночной рубашки с зайчиками. Мама умоляла меня быть сильной, и я очень старалась. 

Она лежала спокойно улыбаясь, будто до этого момента ничего и не было. Повернула ко мне голову и хрипло прошептала: 

- Возьми мою руку, Ника. Хочу тебе кое-что сказать. 

Я выполнила ее последнюю просьбу. Бабушка из последних сил подтянулась к самому моему уху и произнесла так тихо, чтобы слышала только я: 

- Теперь он твой. Прости меня. Только так я смогу уйти. 

Тогда я не поняла, о чем она говорит, но с этого момента жизнь всей нашей семьи в корне изменилось. Бабушка покинула этот мир тихо, не вставая с постели, спустя три дня после этого разговора. 

Мама легко выведала у доверчивого ребенка, о чем говорила свекровь, но тоже не смогла пояснить туманной сути слов. Она решила, что та сказала это для успокоения собственной души. 

- Не принимай близко к сердцу, дорогая. Нам всем захочется что-то оставить после себя в конце пути.

Похороны я помню смутно. Как и многим детям мне было не интересно происходящее, потому что я не могла осознать сам факт, что вижу бабушку в последний раз.   

***  

Жизнь вернулась в прежнее русло. Папа снова приходил домой и оставался на ночь, мама вышла на работу после непродолжительного отпуска и разбора оставшихся вещей. А я продолжила ходить в школу как ни в чем не бывало. Однако всё вокруг начало неуловимо меняться. 

Врачи полагали, что пережитая в нежном возрасте потеря сломала нечто важной в моей душе, и это отразилось на самочувствии. Я стала слабеть. Уроки физкультуры всегда проходили непросто, но сейчас я с трудом волочила ноги. Ступеньки в собственном подъезде отнимали все имеющиеся силы, а дорога до школы давалась с большими передышками. 

В итоге я слегла с тяжелым гриппом. Педиатры прописывали антибиотики, кололи витамины и даже забрали в больницу на капельницы, но состояние относительной нормы вернулось с большим трудом. Однажды ночью я проснулась от того, что соседка по палате стоит у койки и держит меня за руку. 

- Всё будет хорошо. Поверь, - произнесла она знакомые слова.  

Утром того же дня девочки не стало, а я неожиданно пошла на поправку. Сквозь приоткрытую дверь я услышала, как доктор рассказывает маме с папой, что это сродни чуду. 

*** 

В десять лет родители посчитали меня достаточно взрослой и по очереди объявили, что развелись сразу после смерти бабушки. Они продолжили жить в одной квартире и оправдывали это заботой о ребёнке. У мамы хватило мужества сказать о происходящем очень мягко и пообещать, что она никогда меня не бросит. А вот отец решил донести свою точку зрения максимально доступным языком. Я возвращалась домой из школы, когда он зажал меня в углу грязного подъезда. 

- Ника, послушай. Мужчина и женщина... это всегда очень сложно. Твоя мама никому не нужна одна, старая и с прицепом. Поэтому я остаюсь. Только ради тебя. Вырастешь - поймешь. Иди, - сказал он заплетающимся языком и хлопнул меня по плечу. 

В этот момент я почувствовала такую тошноту, что едва выдержав его речь до конца со всех ног побежала в туалет, где меня вывернуло. 

*** 

Школа не терпит слабаков, в ней прекрасно выживает лишь стадо, объединенное какой-нибудь бредовой идеей. И без того малочисленных друзей не стало совсем. Мне нечего было отвечать одноклассникам, когда они рассказывали о своих пикниках с родителями или показывали их подарки. Мама была слишком занята работой, а отец бутылкой. Я осталась один на один со своим внутренним миром и паршивым самочувствием на автомате выполняя распланированный цикл дня.

Дома я постоянно лежала на кровати, обнимая себя руками или сидела, раскачиваясь в стороны, и невольно слушала скандалы за стеной. Дни моей мамы свелись к работе и истерикам, а отца к работе и выпивке.  

Однажды я не выдержала и выбежала из комнаты. Схватила его за поднятую над маминым лицом руку и потянула на себя. Отец внимательно на меня посмотрел, и жгучая агрессия в глазах сменилась на усталую апатию. Он просто ушел в свою комнату, чтобы проспать до самого утра.  

Когда мне исполнилось двенадцать отец скончался. Для нас с мамой это стало большим облегчением, но на удивление не сплотило в хоть и уменьшившуюся, но всё-таки семью. 

Я не могла объяснить, но точно знала, что отец меня больше не любит. Возможно, уже давно не любил. Каждое его едкое слово в адрес матери било не только её, он и меня. Разрывало на части нежную душу. Снова и снова. Разъедало. Коробило и переворачивало мой внутренний мир. Я задыхалась от его боли и своего сожаления. Поэтому его уход восприняла как нечто своевременное и логичное.