Вероятность

Вероятность

Анатолий сидел во главе стола, оглядывая собравшихся родных. Новогодний ужин в самом разгаре, а ему всё кажется, что вот-вот откроется дверь и войдёт Елена. Скажет что-нибудь вроде: "Ну что, орлы, без меня праздновать вздумали?"

Дочь Катя подкладывает ему салат. "Папа, ты совсем не ешь". Её муж Сергей подливает вина, а сын Дима пытается острить, но выходит натужно. Его жена Юля возится с детьми — те никак не хотят сидеть смирно.

— А помните, как мама всегда... — начинает Катя и осекается.

Все делают вид, что не заметили. Разговор перескакивает на погоду, работу, детский сад. Анатолий слушает вполуха. Он смотрит на пустой стул рядом с собой. Вероятность того, что Елена вернётся, равна нулю. Но разве можно измерить вероятность чуда?

Дима встаёт произнести тост. "За семью!" — говорит он, и все поднимают бокалы. Анатолий чокается со всеми по очереди, но его взгляд снова и снова возвращается к пустому стулу.

В этот момент входная дверь скрипнула. Все замерли. Сердце Анатолия пропустило удар. Вероятность чуда вдруг стала единицей. Но это всего лишь сквозняк — форточку забыли закрыть.

Анатолий вздохнул и поднял бокал. "За Елену", — сказал он. И все повторили эхом: "За Елену". В этот момент им показалось, что она здесь, рядом. Вероятность этого была равна единице. По крайней мере, в их сердцах.

"Вероятность", — подумал Анатолий, смакуя слово. Оно перекатывалось на языке, как леденец. Тридцать лет он вдалбливал это понятие в головы студентов. Теория вероятностей — его страсть, его жизнь. А вот дети... Дети пошли в Елену.

Катя — журналистка, вечно строчит какие-то статейки. Дима — переводчик, корпит над книжками. Гуманитарии, одним словом. Анатолий иногда думал: какова вероятность того, что математик и учительница литературы породят двух словесников? Видимо, гены Елены оказались сильнее.

Елена была учительницей литературы, влюбленной в русскую классику. Она могла часами говорить о Пушкине и Достоевском, а Анатолий слушал, завороженный не столько содержанием, сколько её страстью. Теперь эта страсть передалась детям, а ему остались лишь формулы и графики.

Зато Сергей, муж Кати, — это да. Программист. Вроде бы тоже с цифрами работает, но... "Виртуальная реальность," — говорит. Анатолий морщится. Что за ерунда? Реальность либо есть, либо нет. Какая она ещё может быть — виртуальная?

— Сергей, — Анатолий решил зайти с другого бока, — а у тебя на работе теорию вероятностей применяют?

Сергей поперхнулся вином. Он явно не ожидал такого вопроса от тестя.

— Ну... да, конечно. В машинном обучении, например...

— В чём, прости? — Анатолий почувствовал, как земля уходит из-под ног. Машины теперь учатся?

— В искусственном интеллекте, — попытался объяснить Сергей. — Мы используем вероятностные модели, чтобы...

Анатолий отключился. Он смотрел на зятя и видел инопланетянина. Какова вероятность того, что он когда-нибудь поймёт, чем занимается этот парень?

А Елена бы нашла способ объяснить. Она всегда умела переводить с языка формул на язык простых слов и обратно. Елена была мостом между мирами Анатолия и детей, связующим звеном их семьи.

Анатолий снова посмотрел на пустой стул рядом с собой. Вероятность того, что Елена сейчас войдёт в комнату, по-прежнему была равна нулю. Но вероятность того, что она незримо присутствует здесь, среди них... Эту вероятность Анатолий определённо оценивал как очень высокую.

Время шло, бокалы пустели и наполнялись вновь. Анатолий чувствовал, как хмель постепенно окутывает сознание тёплым одеялом. Мысли его путались, перескакивая с одного на другое, словно студент на экзамене по теории вероятностей.

Вот он снова молодой аспирант, только-только начинающий свой путь в науке. А вот уже убелённый сединами профессор, объясняющий первокурсникам азы статистики. Образы прошлого мелькали, как кадры старой киноплёнки.

— Папа, — голос Кати вырвал его из задумчивости, — ты всё один да один. Ты же ещё не дряхлый старик!

Анатолий хотел было возразить, но слова застряли где-то между горлом и языком. Вместо этого он повернулся к Сергею:

— А знаешь, как мы с Леной познакомились?

Сергей вежливо кивнул, хотя слышал эту историю уже, наверное, в сотый раз.

— Это было в библиотеке, представляешь? — Анатолий погрузился в воспоминания. — Я искал книгу по комбинаторике, а она — томик Ахматовой. Наши руки столкнулись на полке...

Он говорил, а перед глазами стояла та сцена: солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пыльные окна библиотеки, запах старых книг и улыбка Елены, яркая, как первая звезда на вечернем небе.

— ...и вот мы уже сидим в кафе, пьём чай и спорим о том, что важнее — математика или литература, — Анатолий улыбнулся своим воспоминаниям. — Знаешь, а ведь мы так и не пришли к единому мнению. Но это и не важно было.

Он сделал паузу, поднял бокал и произнёс свою коронную фразу:

— Ну, какова вероятность, а?

И вдруг, к его удивлению, эту фразу вместе с ним хором произнесли все взрослые члены семьи. Катя, Дима, Юля и даже Сергей — все они улыбались, глядя на Анатолия.

— Пап, — мягко сказал Дима, — мы все знаем эту историю наизусть. И знаешь что? Мама была права — в жизни есть вещи поважнее математики.

— Например? — Анатолий приподнял бровь.

— Любовь, — ответила Катя. — Семья.

— Память, — добавил Сергей.

Анатолий обвёл взглядом родные лица. В уголках его глаз блеснули слёзы.

— Вы правы, — сказал он тихо. — Елена бы гордилась вами. Вами всеми.

Новогодняя ночь подкралась незаметно, как двойка по математике у нерадивого студента. Анатолий вышел на улицу вместе со всеми. Небо взрывалось фейерверками, словно кто-то там, наверху, решил устроить внеплановую цветомузыку.

— Красиво, — сказал Дима.

— Громко, — поморщился Анатолий.

— Дорого, — вздохнул Сергей.

Вернулись домой. Катя с Юлей ушли на кухню. Говорили, что мыть посуду, но Анатолий-то знал — сплетничать. Женщины всегда находят, о чем посудачить, даже если все темы уже сто раз обсосаны.