Ветер с полуночи

Молодой граф Орнис

Есть глаза у земли и неба 
 Есть они у реки и ветра. 
 Вспомни, где ты сегодня не был, 
 Промахнулся дверью, наверно. 
  
 Может быть, и спеша и срочно, 
 Торопясь успеть на прощанье, 
 Спутал утро с волшебной ночью, 
 И мечту принял за обещанье... 
  
 Иль, в погоне за ветром дальним 
 Ты умчался за край надежды? 
 Но, в погоне за идеальным, 
 Этот мир остается прежним. 
  
 Может быть, забредя куда-то, 
 Чтобы путь не забыть обратный 
 Расчертил ты сны на квадраты 
 И запутался в координатах? 
  
 Есть глаза у реки и снега, 
 Есть они у травы и тени. 
 Вспомни, где ты сегодня не был, 
 Прочитай свои сновиденья.

Часть первая.

Молодой граф Орнис

 У лунатика и гения 
 Нет друзей. 
 В час последнего прозрения - 
 Не прозрей. 
 М. Цветаева.

Фиолетовый щит-джунарг был украшен изображением грифона - наверное, это было первое, что Миреон, ныне граф Орнис помнил в своей, пока еще недолгой жизни. Но детство, казалось бы, прошедшее вот только, вспоминалось лишь яркими вспышками, эпизодами, которые разделялись между собой чем-то таким, что осталось там, в детстве, а юноше уже непонятно и недоступно. 
 Ему было чуть больше трех лет, когда он ухитрился потеряться в родном замке. Вообще-то, такое было невозможно: аппаратура замка следила за каждым его обитателем, родители и воспитатели могли точно знать, где находится в замке любое одушевленное существо. Но это лишний раз показывает, что для трехлетнего карапуза, не знающего слова "нельзя", нет ничего невозможного. 
 В тот день его нашел фамильный домовой. Фартолод, как почему-то назвал его отец. Сам себя он никак не называл - хотя они и говорили. Или не говорили, потому что Миреон не помнил, чтобы он что-нибудь произносил - но он прекрасно понимал, что имеет в виду маленькое серое существо и оно, судя по всему, тоже прекрасно его понимало. 
 Это был не единственный раз, когда он общался с домовым - но единственный раз, когда он побывал у него в жилище. Позже он приходил к его кровати, и они долго разговаривали - так же, почти без слов. Вернее будет сказать, "они понимали друг друга". 
 Кроме домового, имени которого он тогда не знал (при том понимании, каким они пользовались, имена значения не имели), у него было мало друзей. 
 Разумеется, система воспитания, принятая в замках ларов, не допускала изоляции - но на юном Миреоне и здесь случилась неувязка: он с большим трудом заводил легкие, ни к чему не обязывающие отношения - а к другому не были готовы его сверстники. Воспитатели помучились, да и опустили руки. Тем более - к тому времени Миреону как раз исполнилось семь - исчезла его мать. Он тогда не разобрался, что с ней случилось и почему, просто она пропала, на отца было страшно смотреть, начала появляться какая-то родня, которую Миреон в лучшие-то времена терпеть не мог, а сейчас просто убегал и прятался, и хотел только, чтобы его оставили в покое.
 Когда ему было двенадцать, его больше всего пугала мысль, что отец приведет кого-нибудь, вместо матери. Он даже рискнул заговорить с отцом об этом, но тот ушел от разговора, заверив только, что "этого никогда не будет". 
 Он никогда не пытался сблизиться с отцом - наверное, потому что отца почти никогда не бывало дома. Родителей в детстве заменял домоправитель Орсад, молодой антланец. Он и дворецкий, молчаливый и важный даже с молодым Миреоном Гаррат, вот и все, кого он видел около себя все детство. Он не тяготился этим порядком - наверное, потому что о любом другом знал только со стороны; он видел как живут его приятели, поскольку с девяти лет обучение частенько проводилось совместно с другими - иногда только с ларами, иногда и с ларами и с антланцами. 
 О том, какую роль в его воспитании сыграл маленький домовой, он до поры не догадывался. 
 А потом отец пропал - говорили, на "Синей жемчужине" в Море мрака. Ему тогда было все равно, где и на каком корабле. Шесть лет опекунства он почти не появлялся в маноре, благо, дел было более чем достаточно. В завещании отца говорилось, что Миреон должен отучиться три года на а-физика - потом он может выбирать себе любую другую специальность. Зачем это нужно, в завещании не объяснялось. Разумеется, выбор специальности был добровольным, и если бы Миреон все-таки отказался, его выбор приняли бы - но он и не подумал идти против воли отца. Весь мир сжался для него до нескольких лабораторий, а все остальное потеряло всякий интерес. 
  
  * * * 
  
 - Магистр Марсус к Его Небесному Великолепию лорду Миреону графу Орнису! - дворецкий весь лучился от важности. 
 - Я же просил, Гаррат. 
 - Таково ваше положение, мой лорд. Вы сами говорили, что спорят с положением... 
 - Только глупцы. Вот теперь я узнаю своего Гаррата. Только прими во внимание, что порядки здесь устанавливаю я. Марсус умнее меня, и мне хотелось бы, чтобы к нему здесь относились с надлежащей почтительностью. Глупо же спорить с очевидным - еще глупее, чес спорить со своим положением, - быстро произнес он, видя чуть поднявшиеся брови слуги. 
 - Будет выполнено, Ваше Небесное Великолепие, - чопорно произнес он, показывая, что не вполне согласен с молодым господином, но знает свое место и подчиняется. 
 - Проводи магистра в малый кабинет, - и он быстрыми шагами вышел. 
  
  * * * 
  
 - Что ты думаешь о заговоре? - спросил Миреон, когда оба уселись на диван. Он достал было сигарету, но в последний момент подумал, что это как-то слишком уж обычно, традиционно. Поэтому он не стал прикуривать, а просто нацелил белую палочку на Марсуса. 
 - А что тут можно думать. Весь Магистериум бурлит, особенно антланцы. Многие думают, что они вскрыли проблемы, которые надо было озвучить давным-давно. 
 - Это несомненно. Но озвучить-то проблемы нетрудно, а что потом? 
 - А потом... если хочешь мое мнение, то это, как обычно, попытка решить проблему в лоб, причем самым дурацким из способов. 
 - И это верно, но все же? 
 - А почему ты не пригласил Петераса, он бы сейчас засыпал тебя историческими примерами... 
 - Потому и не пригласил. Я хочу предложить тебе авантюру. И не хочу, чтобы он раньше времени об этом знал. За историками присмотр... особо жесткий. 
 - Он обидится. Я бы точно обиделся. 
 - У меня есть причины, когда я ему все объясню, он поймет. В любом случае, ты будешь первым, кто выслушает мои доводы... но... 
 - Что? 
 - Понимаешь, это серьезно. Я рассчитываю на твою помощь? 
 - Ты сомневаешься? 
 - Только в себе. Поэтому я прошу - возражай. Разбей меня. Вдребезги. И не бойся обидеть. 
 - Ага, разобьешь такого... я думал ты будешь просить оставить все в тайне. 
 - Само собой, и это тоже. Но в тебе я не сомневаюсь, а вот в себе... 
 - Тогда начинай! - сказал Марсус, доставая из воздуха сигарету. 
 - Знать бы, с чего... 
 - С конца. Ты хочешь затеять авантюру - рассказывай, какую? - он лихо махнул сигаретой и она зажглась. 
 - Я хочу посмотреть, что происходит на Нериаде. 
 - Так, а потом? Когда нас поймают и... 
 - И что? Я не собираюсь нарушать каких-либо законов, установлений. И нас не за что будет ловить! 
 - То есть, ты собираешься не лететь туда, потому что, даже проскочив незамеченным в одну сторону, у нас вряд ли будет шанс так же легко вернуться. 
 - Нет, конечно. Я не собираюсь никуда лететь. Я собираюсь открыть портал. Из тех, что когда-то были открыты. 
 - Они перестали работать в незапамятные времена. 
 - Не все. Тот портал, что в Демуре, он работал. 
 - Ты хочешь сказать... 
 Миреон поднял руку, и в то же мгновение в нее влетела небольшая черная коробочка до тех пор стоящая на полке. 
 - Ты взял из музея? 
 - Скопировал - я ведь все-таки лар, на меня даже смотреть не стали. Это прототип той самой виманы, которая затеяла весь сыр-бор в Демуре. Она устарела, стала музейным экспонатом, но... если увеличить ее, и можно повторить попытку. 
 - Ты не воспроизведешь режимы, в которых она работала, - пробормотал Марсус. 
 - Мне и не нужно. Был еще один портал, ты же помнишь. 
 - На Коргал. Но там не было никакой виманы. 
 - А вот и была. Один из орбиталов, которым пытались долбить несчастного Ройла, судя по логам как раз тогда отбуксировали по синхронной орбите в один из соседних секторов, и он две недели болтался не на месте. Между прочим, проход в Коргал находится точно на экваторе, как раз под синхронной орбитой. Но этого никто не заметил! 
 - То есть, ты хочешь сказать, что орбитал тоже там, на твоей полке? 
 - Нет, эти орбиталы нестандартные, их не матрицируют - в лучшем случае, воссоздают по записи в компьютере. Но сам факт дал мне вторую точку, от которой можно было продолжать рассуждения. И даже... 
 - Что? 
 - Дойдя до этого места, я впервые заинтересовался, почему у нас все так тупо: вроде бы нас учат думать, вроде бы мы даже неплохо углубляемся в проблемы - а вот, просматриваем то, что лежит на поверхности. Ты знаешь, что такое апейрон? - неожиданно спросил он. 
 - Ну, это все знают. По словам Кондери, апейрон - это то, чего нет и в то же время, все, что только есть - и сразу. 
 - Совершенно верно. Согласно разработанной Кондери модели, у нашего пространства, того что мы называем причинно-следственной связью, есть восемь резонансных точек. 
 - Одна из них, это и есть апейрон. 
 - Ага, потому что ее проще всего использовать. Взять свернутые самой матерью-природой вихри причинности, удерживаемые собственной частотой, и сделать с их помощью невозможное возможным. Допустим, в пробирке кислород - но есть ничтожная вероятность, что там фтор. А с помощью апейрона можно поднять вероятность того, что там фтор почти до абсолютной. 
 - Ну, это всем известно. Известна и разница, между подходами - действуем мы на отдельные атомы и держим структуру в компьютере или модели, или... 
 - Да, или подход Мистериора, не к ночи будь помянут. Когда мы изо всех сил думаем "фтор" и от души надеемся, что он в пробирке окажется. А апейрон подключается вообще непонятно через что и каким боком. 
 - Но дело не в этом. Когда были открыты порталы, апейрона не было. То есть поток причинности был, конечно, не было резонансных точек. 
 Он поднял руку, и в нее влетел виолон. 
 - Вот смотри, если дернуть за струну, она зазвучит на основной гармонике - это резонансная частота пространства, это апейрон, если говорить о нашей модели. Но если я сейчас ослаблю струну, никакой частоты не будет - во всяком случае, такой, какую мы сможем услышать. 
 - То есть, ты хочешь сказать, что не все возмущения причинности мы можем использовать? 
 - Судя по Кондери - только одно, то, которое попало в диапазон нашего слуха - остальные струны для нас немы, даже если кто-то научится на них играть. Поскольку он был гением, приходится ему верить. 
 - Подожди, ты хочешь сказать, что когда-то... 
 - До Шторма, судя по всему... 
 - Порталы работали потому, что не было апейрона? 
 - Именно это я и хочу сказать. Используя апейроны мы, грубо говоря, меняем натяжение пространства, хотя немного и локально. Но и в том и в другом случае, этого оказалось достаточно, чтобы старые порталы открылись! 
 - Что ты собираешься делать? 
 - С порталом, или... 
 - Ну, тогда давай "или". Зачем нам нужно на Нериаду? 
 - Понимаешь, апейрон есть и там, но так близко к звезде... она деформирует пространство - вернее, пространства. 
 - Ага, и пространство причинности тоже. 
 - Вот именно. Понимаешь, в сети нет вообще никаких упоминаний об этой планете, кроме запрета высаживаться на нее. Это странно - но при появлении апейрона, по ней должно было ударить наиболее сильно. И я хочу увидеть, как. 
 - А то, что ее закрыли, не означает ли, что там опасно? 
 - Скорее всего, означает. Поэтому, нам придется быть очень осторожными. 
 - Ну хорошо, но я до сих пор не понял, чего ты хочешь найти? 
 - Хочу понять, чем болен этот мир. 
 - Герцог Тольдер считал, что мир болен графом Гэйром. 
 - Не называй его графом Гэйром. Если бы здесь был тот граф Гэйр, все было бы намного проще. 
 - Ты был с ним знаком? - недоуменно спросил Марсус, которого удивила даже не разница в возрасте а то, с какой легкостью его друг оперирует такими разнородными данными. 
 - Он был другом моего отца, и похоже, они вместе... 
 - Ты, кстати, об этом никогда не рассказывал. 
 - Там все тоже не так просто. И, кстати, герцог Тольдер вовсе не считал, что мир болен лордом Сварогом. Просто потому, что если бы он так считал, то без особого труда мог бы его убить. 
 - Но как? 
 - Очень просто. В нашем музее есть один экспонат - шит Дорана. Когда-то над ним тряслись, потому что предмет, конечно, потрясающий - и требует для своего создания такой мудрости, которой нам еще долго не обрести. А потом его выставили на всеобщее обозрение, чтобы братья-ученые изумлялись, потому что больше от него никакого толку все равно нет. Но вот кое-какие команды его внешнего интерфейса мы знаем - в частности, сброс стека "своих", без этого его даже с места на место перенести было бы нельзя. 
 - И ты хочешь сказать, что можно было точно так же сбросить... 
 - Ага, программатор лежит в шкафчике под щитом, на досуге полюбопытствуй. Этот щит - потрясающее устройство. В свое время смогли разобраться, что он, в каком-то смысле, сам флюктуация причинности, как любая частичка апейрона, а внешний вид - это только видимость. Вид доспеха, похоже, ему придали позже - но те, кто придавал этот вид еще знали интерфейс. Судя по косвенным данным, если произвести полноценную настройку на хозяина, вот так сбить его будет уже нельзя - да и возможностей у него прибавится. Но это ерунда - меня в истории с заговором поразила даже не его бессмысленность... 
 - А что, - спросил уже основательно заинтересованный Марсус. 
 - А то, что все эти действия - и с нашей стороны, и с той стороны, казались не столкновением, а только разминкой перед боем. Точнее - расстановкой фигур, как в шакра-чатурандже. И вот сейчас, как мне кажется, мы сделаем свой первый ход. 
 - Я не совсем тебя понимаю! - от волнения, Марсус достал еще одну сигарету, но взмахнул ею так сильно, что сломал и полез за следующей. 
 - Ну смотри, - Миреон поднял руку, и с полки спланировал в нее еще один предмет - на сей раз, это было гладкое обтекаемое тело, почти пол уарда в длину, - это многосредная, в том числе и подводная вимана, ей уже лет четыреста и современным, на которых плавает маркиз Оклер со своими ребятами, она немного уступает, прежде всего по экономичности, тут используется идиотская система гашения волн, скопированная с воздушных виман - ну, масс-стабилизатор, чтобы ветер не бил в лицо, знаешь. Делает молекулы в сотни раз тяжелее и мешает образованию вихрей. В воде эта штука жрет апейрон, но, тем не менее, работает. Так вот, эта модель из того же многострадального музея. Скажи мне, милый друг, что мешало герцогу взять эту модель, увеличить - энергия у него была - и искать "Рагнорок" без помощи местных самотопов? Ручаюсь, он ее бы нашел за несколько часов. 
 - Ты думаешь, что задача была... 
 - Задача была показать где искать, - жестко ответил Миреон. - И таких примеров много. Он вел какие-то дурацкие территориальные захваты, вместо того, чтобы сидеть как мышь в ожидании и копить силы. В итоге привлек к себе внимание раньше, чем нужно. И у меня создается впечатление, что так и задумывалось - не знаю уж, им ли или нет. 
 - Хорошо, но при чем тут Нериада? 
 - Может быть и не при чем, хотя я так и не думаю. Есть у меня одно подозрение... глядя на этого шута горохового, так называемого графа Гэйра... 
 - Чем он тебе так не нравится? 
 - Тем, что растратил себя по мелочам. А потенциал у него был, трудно себе представить какой. Но - от него кровопролитиев ждали, а он чижика съел. [здесь и далее, цитаты приводятся привычные нам - разумеется, в оригинале они звучали иначе, поскольку Салтыкова-Щедрина в мире Талара никогда не было. - Прим. авт.] 
 - Хорошо, так какое у тебя подозрение? 
 - Такое... он сын настоящего Гэйра, но родился не на Таларе. Вообще не в нашей системе. И я очень хочу посмотреть, насколько близость к нашей звезде играет роль... 
 - Я все равно ничего не понял. Ты либо опустил что-то важное, либо... 
 - Никаких либо. Я тоже родился далеко отсюда. Очень далеко.