Везучий Случай

1

Емеля топил педаль газа своего джипа, стараясь скорее вырваться из удушающей жары белокаменной. Сергея, водителя, он отпустил ещё в обед, потому что по пятницам, если не было срочных дел или рабочих поездок, предпочитал сразу из офиса уезжать на дачу в “Заречный”. Пробки на дорогах настырно противились, будто Москва не хотела расставаться, заставляя Емелю психовать ещё сильнее. В последнее время он стал замечать у себя признаки синдрома хронической усталости, что копилась в нём годами. Емеля ходил вечно злой и всем недовольный, срывался на подчинённых, а после, выпив пару чашек чёрного, как нефть, кофе испытывал угрызения совести. Извинялся, конечно, в присущей ему манере, потому что умел признавать ошибки и от других того же требовал.

– Задолбал Оборинский спермотоксикоз. Может, поговоришь со своей Натальей? Девчуля она видная. Путь даст уже шефу. Или отсосёт… Что ж он так мается.

– Да чего разговаривать, думаешь, она не дала бы? Так и не только Наталья готова постараться для Емельян Павловича… Тут скорее вопрос в том, захочет ли он…

– Э-э-э… это сейчас намёк на то, что у него не спермотоксикоз, а недоебит?

– Кто его знает. С таким-то сыночком…

Разговор между начальником юротдела и главбухом, случайно подслушанный Емелей, сорвал последние клеммы сдержанности и потушил всякое сожаление: пользуясь своим руководящим положением, он взъебал всех так, припомнив результаты недавней аудиторской проверки, что главбухшу потом корвалолом отпаивали.

– Меньше языком чешите в рабочее время, Эльвира Тимофеевна, да больше делами занимайтесь, желательно согласно должностной инструкции, – вместо ожидаемого всеми “извините” резюмировал повелительным тоном Емельян Павлович, – а то следующий аудит не переживёте.

Камня за душой он держать не умел, резал правду-матку сразу, потому считался вспыльчивым и негибким. Но и поощрял Емеля за заслуги от всего сердца, не зажимая ни добрых слов, ни денежного вознаграждения. Оттого люди уходили от него редко, привыкнув к Оборинскому методу ведения дел и специфической манере речи, в которой было больше от провинциально-маргинального конца прошлого века, чем от интеллигентно-столичного настоящего.

По большому счёту эти двое переживающих за эмоциональное и сексуальное здоровье дражайшего начальника не так чтобы были неправы. Тосковал от одиночества Емеля в последнее время сильно, отчего и настроение портилось, усугубляя тяжесть характера. Гришка теперь в квартире отца практически не появлялся, полностью перебравшись в Лёнину каморку. А ведь Емеля намекал им, что стоит нормальное жильё купить – на хрена ж на съёмном жить и чужим людям деньги отстёгивать? Помнил он этот разговор хорошо. Лёнька, догадавшись, к чему Емельян Павлович ведёт, сразу насупился, Гришка заскакал около него, отцу родному выговаривать начал, чтобы не лез, не указывал, им и так хорошо.

– Гри-иш, – заговорил наконец Лёня. Голоса он не повышал, только имя сына смешно, протяжно так произнёс на деревенский манер, и Гришка тут же сбавил обороты. Лёня приосанился, собрался с духом и продолжил: – Емельян Павлович, спасибо вам. Прежде всего за поддержку. Это очень важно, когда по жизни есть те, кто за тебя горой и готовы помочь. – Кашлянул, переступил с ноги на ногу. – Мы, если решим, первым делом к вам, обязательно к вам. Но пока сами… Так ведь правильно, чтобы с нуля и вместе…

“Вот ведь повезло оболтусу моему. Откопал жемчужину в навозе,” – подумалось Емеле в тот самый момент. Да Гришка и сам это знал, не зря же так глазами блестел, глядя на Лёню, да за жопень его каждый раз лез жамкнуть, считая, что отец не видит. Отец, может, и не особо желал эту гомосяцкую нежнятину наблюдать, но со временем выработалась привычка не обращать внимания и не реагировать на Гришкины выходки. Лёня за порядочностью следил ревностно, старательно, но не грубо, пресекал его прилюдные поползновения и блокировал внезапные любвеобильные порывы. Зато за закрытыми дверьми он, видимо, не сдерживался: драл Гришку так, что Емеля пару раз, когда те оставались с ночёвкой на даче, готов был вломиться в их спальню, решив, что сына нужно спасать. Крепился, брал первую попавшуюся в баре бутыль и уходил в беседку, что смастерил своими руками на заднем дворе участка, глотал алкоголь, не замечая вкуса, и пытался понять, где ж так нагрешил и за что ему такое – знать, как твою кровиночку еб… Даже в мыслях у Емели язык не поворачивался закончить фразу. А видя поутру довольную и, главное, светящуюся от счастья физиономию отпрыска, Емеле приходило осознание, что неважно, кто, кого, чем и куда. Любовь, особенно если взаимная, – это же отношения между двумя людьми, а не совместный проект по соответствию ожиданиям родственников, государства и общества в целом. Потому, пусть себе ебу… Нет, всё равно пока не получалось…

На фоне Гришкиного счастья, их с Лёней мало-помалу устраивающегося “семейного” быта, собственное одиночество чувствовалось Емелей особо остро. Нет, оставались, конечно, партнёры по бизнесу, родственники, друзья – разнообразных мероприятий в расписании значилось на полгода вперёд. Но это всё было из разряда отвлечь от проблемы, а не решить её. Взять хотя бы предстоящие выходные. В проститутошную, или как закадычный друг Максим Кузьмин, тот самый, который взял к себе Лёню на работу, называл её "службу доставки блядей", звонить не было никакого желания. С Ириной они смогли расстаться не то чтобы полюбовно, но цивилизованно, что позволило им и после развода поддерживать нормальные отношения. Они с женой прожили бок о бок почти двадцать лет, многое вместе прошли и имели огромный багаж воспоминаний, как хороших, так и плохих. В тяжёлые девяностые Ирка была верной подругой и крепким тылом – такое просто со счетов не спишешь. Потому и не чувствовал Емеля озлобленности на женщин, не собирался мстить бабскому роду, как и не горел желанием платить за интим. Хотя, ясное дело, все за него платят, не чистой монетой, так поездками на курорт, новыми сиськами или носом, или уж когда совсем “умелица” попадётся – недвижимостью да машинами. Емеля на такой суррогат отношений поначалу фыркал, уж действительно лучше проститутку вызвать, чем слушать увещевания о том, как сильно и искренне тебя любят в промежутках между минетом и просьбой оплатить годовой абонемент в крутой SPA-салон – жрица любви хотя бы отработает профессионально, строго по прайсу и убудет в заранее оговорённое время без всякого мозгоёбства. Рыночных отношений ему хватало в бизнесе, чтобы их ещё и в постель тянуть. Кто бы сказал, что здоровый дядька сорока восьми годов от роду, бизнесмен и миллионер до сих пор верит и надеется встретить ту самую большую и чистую…