Виттако

Виттако

 Пещера сверкала и переливалась множеством огней. Ледяные светильники искрились, разбрасывая вокруг себя разноцветные блики, снежный ковер мягко переливался всеми цветами радуги, льдинки ажурным кружевом облепили стены, создавая иллюзию хрупкости и невесомости. Здесь царила зима, да и разве в Бъернхейме может быть по-другому? Это – царство холода, и каждый клочок земли здесь – настоящее произведение искусства, которое никто из разумных не сможет повторить. Но снежно-ледяные украшения этой пещеры носили следы чужих рук. Вряд ли матушка-природа могла создать череду улыбающихся ледяных голов в виде «ламп Джека», что, по преданиям, на заре времен обманул саму Смерть. Со стен скалились снежные черепа, а под потолком мела настоящая вьюга, словно ожившая музыка, отражающаяся от стен. 
Услышь эти песни кто-то из живых, то замер бы от ужаса, но для кружащихся в бешеном танце существ они были родными. Волчий вой, восторженные взвизги, рычание, клекот, свист ветра в ветвях, завывание снежного бурана перемешались в этих песнях, словно это сам лес и все его обитатели выплескивали вовне все, что испытывали и говорили о том, что хотят испытать. Танец десятка фигур вливался беззвучными нотами в это пение. Похожие на помесь человека и зверя, словно оборотни, застрявшие на середине трансформации, эти существа то ли смешались в драке все против всех, то ли рассказывали друг другу то, что не получилось сказать музыкой. То одно, то другое белоснежное существо выпадало из круга, чтоб подойти к столам вдоль стен. Посуда тоже была ледяной, но преобладал в ней красный цвет, и лучше не задумываться о том, что заморозили хозяева этого места. В какой-то момент танец сошел на нет, нечеловеческая песня затихла, а на возвышение в центре комнаты поднялся человекоподобный волк.
- Охотники! – Разнесся его голос по залу и все присутствующие устремили свои взгляды на него.
- Сегодня – ночь Самхейна. Великий праздник. Так давайте отпразднуем его так, чтоб не жалеть о бездарно потраченном времени. А что может быть лучше охоты на сильную дичь?
В голосе говорившего зазвучали веселье и предвкушение, и ему вторил десяток зарычавших то ли людей, то ли животных. Рухнул снежный покров, заменяющий дверь в пещеру, и на снегу заплясали отражения лучей клонящегося к заходу солнца.
Существа оскалились в диких ухмылках.
- Удачной охоты, братья.
И на мир опустилась ночь.
* * *

- Там, за лесом, будет деревня. – Попытался подбодрить один из местных – Дотун. Был он человеком, но вот уже какое поколение их семья жила в пригороде столицы, променяв тепло аурумских равнин на мороз севера. Он тоже нервничал, но старался этого не показывать. Сегодня они вышли слишком поздно и едва-едва успевали до темноты. 
- Эх, хорошо бы. А то не хочется ночевать под открытым небом и пропускать весь праздник. У нас в Ауруме сегодня шествие, вся столица спать не будет. Карнавал, песни, танцы, угощения, фейерверк на центральной площади.. Такое долго не забывается. 
Беззаботно заявил один из молодых охранников, но тут же был оборван нахмурившимся Дотуном.
- Если не доберемся до темноты, то этот праздник ты точно на всю жизнь запомнишь. 
- Да ты чего? 
На удивление в словах молодого парня Дотун не ответил, только головой покачал и Рахнум его понимал. Никогда ни один орк не будет столь легкомысленно отзываться об этой ночи. Орки тоже праздновали Самайн, или, как называли его здесь - Самхейн. Разводили гигантские костры, окружив их рядами защитных камней, приносили дары духам предков и славили их, устраивая в их честь соревнования, танцевали и пели песни. Но у каждого племени был свой дух-хранитель, что не давал немертвым разгуляться и навредить племени, а предки и сами не стремились навредить потомкам. Конечно, попадались и «залетные» злые духи, стремящиеся полакомиться душой или плотью, но от таких их защищал шаман и те, кому чужаки посмели испортить праздник.
Если кто-то вваливается к тебе в разгар веселья, начинает нападать и крушить все, что попалось под руку, не понравиться даже духам. Судя по хмурому лицу Дотуна, защититься, в случае чего, им будет нечем. 
* * * 

Караван продвигался вперед, но плохое предчувствие не отпускало бывалого воина. Дотун еле сдерживался, чтоб не пустить саранов в галоп, наплевав на дорогой груз. Нельзя, нельзя было ехать сегодня, но убедить в этом караванщика не удалось – никогда не умел северянин свивать из слов кружева, в отличие от своего младшего брата, который мог заболтать, кажется, даже камень. 
Заснеженный лес принял караван спокойно, укрывая пышными ветками от ветра, и многие вздохнули свободнее, начиная осматриваться не только с напряжением, но и удовольствием. Да уж, на юге такой красоты не увидеть, на несколько мгновений Дотуна обуяла гордость за свою родину.
Постепенно пришлось замедлиться, в лесу не было достаточно широкой прямой дороги, скорее, петляющая тропа, и идти быстро без шанса врезаться в ствол или зацепиться подводой за склоняющиеся толстые ветви стало невозможно, но в строки они укладывались. Мужчина мысленно понадеялся, что все его предчувствия – глупость, не выспался, настроение плохое, вот и мерещиться всякое. До деревни оставалось всего около получаса езды, когда на лес опустилась тьма. Резко и неожиданно, будто солнце просто рухнуло за горизонт. На чистом небосклоне засияла луна, вокруг нее закружили свой танец звезды. 
- Вперед!!
Пронесся клич от первой повозки и караван рванул вперед, туда, где меж деревьев виднелись огни жилья.
* * *

Они не успели совсем немного. Две первый подводы уже вышли из-под длани леса, когда по ушам ударил нечеловеческий вой. В нем сплелись тысячи голосов, куда-то зовущих и о чем-то просящих, звериные песни и гул взбесившейся вьюги. Дотун обернулся и с ужасом увидел, что их догоняет настоящий буран. Бешеный ветер качал столы деревьев и ломал толстые ветки, будто соломинки, а в несущейся снежной стене словно мелькали чьи-то силуэты. Караван растерянно застыл на жалкую секунду, но этого хватило, чтоб буран настиг их, отрезая от окружающего мира и снижая видимость практически до нуля. Температура упала еще больше, и холод проникал даже под куртки из шкур пещерных медведей, но ужас был еще холоднее. Потому что Дотун точно знал, кто танцует в снежных вихрях. Виттако. 
В голосах немертвых, сливающихся с воем бури, слышались восторг и упоение, заглушая крики живых. В мгновение ока единый организм каравана превратился в разрозненную толпу. Дичь для немертвых охотников, особенно сильных в эту ночь. Закричав от переполняющих его страха и жажды жизни, Дотун ударил пятками по бокам сарана, заставляя того бежать, и животное послушно потрусило вперед, склоняя голову и буквально тараня шквальный ветер и острейшие льдинки. То и дело рядом мелькали полузвериные фигуры, нападающие на людей, но и охрана каравана не была испуганной жертвой. Бывалые воины быстро пришли в себя, начав бить в ответ.
* * * 

В голосе стаи был слышен откровенный восторг. Добыча оказалась достойной. Испуганных людишек стая быстро растащила в стороны, выбираясь за пределы наведенной вьюги, но среди пойманных не было ни одного воина. Все они остались там, в сердце ледяной клетки, где часть стаи пыталась их достать. Замелькали вспышки заклятий, ударили мечи и булавы. Но что нежити заклятья, если они соскальзывают с ледяных шкур? Что им удары оружием, если раны зарастают на глазах? О да… На каждый свой удар добыча получала два – болезненных, тяжелых, изматывающих, но совсем не смертельных. Хотелось посмотреть на сколько хватит выдержки и сил у этой добычи, дождаться когда сладкие нотки страха пропитают воздух, паника захлестнет с головой, заставляя отдаться на милость животных инстинктов и полностью раствориться в погоне. Ну же, бегите, бегите. Вы же сильные и сможете бежать долго… Над лесом пронесся протяжный вой и…люди побежали.
* * *

Вьюга взвыла, вторя ликующим немертвым, рассыпалась в стороны, подталкивая бегущих в спины. С каждым новым всполохом урагана, поднимающего тучи снега, на сверкающий покров опускалась четырехлапая фигура. Она потягивалась, царапая когтями наст, и срывалась с места. В погоню за своим личным трофеем. 
Ветер немного стих, но это не спасало. Охотничья песня не угасала, заставляя ужас стискивать сердце, незнакомые голоса манили, то обещая легкую смерть, то избавление, снег проваливался под ногами, и едва получалось устоять. Всем телом ощущалась настигающая жажда крови. В голове крутилась лишь одна мысль: вперед, вперед, вперед, но усталое тело подчинялось плохо. Болели рваные раны, под распоротую одежду пробирался мороз, иссеченная льдом кожа зудела, вызывание желание взвыть. Но орк смог рассмотреть огни впереди и бежал туда. Рычание раздалось совсем рядом и обернувшийся Рахнум, наконец, смог рассмотреть существо, избравшее его своей жертвой. Облик за мгновения отпечатался в памяти орка. Поджарое звериное тело, покрытое густым белым мехом. Мощные лапы с жуткими когтями. Вытянутая, похожая на волчью, морда, в которой смешались человеческие и животные черты. Поджарое звериное тело, покрытое густым белым мехом. Искривленная в ухмылке пасть, усеянная кинжальными клыками. И глаза. Яркие желтые глаза, в которых полыхали удовольствие и…голод.
* * * 

Самхейн – ночь тех, кто ушел за Грань. Тех, кто прошел свою земную жизнь, но не захотел покидать родной мир, оставаясь в нем наблюдателем, охранником или охотником: призраков, духов и нежити. Праздник тех, кто ушел под длань Тьмы: некромантов, ведьм и колдунов. И ничто не может повлиять на истончившуюся грань меж мирами живых и мертвых, ни неверие «посвящённых» городских жителей, ни магические катастрофы, ни короткая память. Поэтому те, кто действительно помнит и знает, с радостью воздают почести своим умершим родственникам, оставляя им дары на пороге. В домах на столе яблоки и сидр, комнаты пропитаны ароматом мяты и шалфея, а со стен смотрят пылающими глазами вырезанные из сухих тыкв головы «фонарей Джека». И если в больших городах люди высыпают на улицы, устраивая шествия, то в глубинке дело обстоит совсем по-другому. Там никто и никогда не выйдет на улицу в эту ночь, потому что там , снаружи – праздник Мертвых. И там нечего делать живым. 
Поэтому, слыша завывания снаружи, никто из жителей деревни под названием Лесное и не подумал высунуться наружу. Осенив себя знаком, отгоняющим зло, каждый житель поярче затопил огонь, занавесил окна и вернулся к столу. Кто-то лишь посетовал на то, как разбушевалась погода, а старожилы мысленно вздохнули, зная, кто именно поет такие песни.
На следующий день охотники деревни, отправившиеся в лес, нашли остатки каравана и следы битвы. После тщательного поиска в сарае они нашли бессознательного орка. Подлечив, жители отправили его с ближайшим караваном в порт. Назвавшийся Рахнумом орк хотел вернуться домой.
* * * 

Этот Самхейн Рахнум проводил в Сангре. Теперь этот праздник ничего, кроме ужаса у него не вызывал. Он до смертного одра будет помнить и караван, и нападение нежити, и то, как он спасся. 
Орк до сих пор не мог понять, каким образом он сумел добраться до сарайчика на окраине деревни. Солнце вот-вот должно было взойти, загоняя нежить в ее логово, но.… Добрался до спасительного укрытия не он один. Дотун уже открывал дверь, когда Рахнум кожей ощутил, как готовится к прыжку белый зверь. 
Нет, орк не жалел о совсем поступке – либо Дотун, либо он. Но зеленокожий никогда не забудет человеческого крика, что он услышал, уже захлопнув дверь. 
Потом его нашли жители деревни и помогли: подлечили раны, насколько смогли, накормили и дали набраться сил. А главное – ни о чем не спрашивали, за что он был особенно благодарен. Прошел год и, казалось, воспоминания немного поутихли, как и тот сумасшедший страх. Но на город опускается ночь, и память вновь пробуждает припорошенное временем. Рахнум не смог заставить себя выйти на шумную улицу, где никто не опасался злых духов и голодной нежити. Здесь повсюду было столько магов и защиты, что немертвым было просто опасно появляться. 
В дверь раздался стук и орк в который раз со вздохом поднялся – в этом городе была странная традиция ходить от одного дома к другому, собирая угощения или, наоборот, раздавая небольшие подарки. Рахнум был не против этой традиции, но к нему стучат уже в седьмой раз! А открывать дверь орк по неведомой причине опасался, каждый раз представляя, как к нему приходит погибший из-за него Дотун. Но в этот раз раздражение пересилило и мужчина, ругаясь под нос, добрался до входной двери, рывком ее распахивая и решая, что лучше – повесить на дверь замок, словно дом заперт и никого нет, или табличку с той же надписью. Но стоило ему увидеть гостя, как все мысли вылетели из головы. Оказывается, и орки не лишены пророческого дара.
Перед ним стоял… Дотун. Изменившийся, похожий на тех тварей, но в полузвериной морде нельзя было не разглядеть узнаваемые черты.
- Здравствуй, Рахнум. – Улыбнулся Дотун так, что по коже замершего орка прошли мурашки. 
- Ты ведь не будешь держать приятеля на пороге?
Несильный вроде бы толчок, но Рахнум буквально влетел обратно в коридор. Немертвый вошел и аккуратно закрыл за собой дверь, приглушая радостные крики с улицы.
На следующий день тело орка, нашли представители власти. Выглядело оно так, словно на Рахнума напал дикий зверь. Но узнать, кто впустил и натравил на наемника животное, не смогли. 
* * *

Беги, беги вперед,
Беги, не чуя ног,
Хоть холод мышцы рвет,
Хоть нет в снегу дорог,
Пусть даст тебе твой бог силы выжить.
© «Канцлер Ги», "Вендиго".