Влюбиться разрешается

Глава 1. Если муж — идиот?

Полина

Честно выслушав мой рассказ, Тася сказала:

— Полина, не обижайся, но он — идиот!

Бросила на неё украдкой взгляд, будто сомневалась в её словах. На самом деле у меня уже давно закралась эта мысль.

— Да нет, Тася! Это я набитая дура! Сама за такого пошла. А теперь…

— Полин, я, если честно, удивлена! Ты же такая умная и ладная девочка, как тебя угораздило? Ты что, с ним до свадьбы не разговаривала?

Выпив с горя бокал вина, я смахнула слезу безысходности.

— Тася, я просто хотела семью, детей… А он… В общем-то, неплохой. Были у нас, конечно, расхождения во взглядах, ну а у кого их нет? Раньше, в старину, вообще родители выбирали дочери жениха.

— Вот именно. Родители! Они-то уж точно знали, кого выбрать. Ладно, не переживай. Всегда можно развестись!

— Мне даже это слово страшно слышать. Думаю, это как минимум стыдно. Ой, а что я скажу родителям?! Даже думать боюсь. Мама не выдержит, у неё слабое сердце.

Я взялась за голову, а на душе становилось всё тяжелее и тяжелее, когда видела перспективу развития событий.

— А ты сразу и не говори. Вы что, прям часто вместе ездите к ним? И вообще, твой Стёпа, по-моему, ни с кем не общается.

— Нет, я, пожалуй, не готова к кардинальным изменениям в жизни, — ещё раз представив глубину разрушений, которые повлечёт за собой развод, сказала я утвердительно.

— Ну, не готова и не готова, тебе самой, конечно, решать.

— Может, ему устроить романтический ужин и всё такое?

— Да-да, особенно может подействовать «всё такое».

Тася многозначительно улыбнулась.

— Так и сделаю. В конце концов, родители меня всегда учили, что я сама виновата во всём. Может, что-то упустила. Может, была неласкова?

Тася прятала взгляд и поддакивала. А я была рада, мне надоело слышать от неё сплошные упрёки. Ещё психолог, называется, или с друзьями у них другая методика?

На следующий день на работе Тася уже не придерживалась резких высказываний и старалась поддерживать. Обняла её, если б не она, я бы это всё не пережила. По пути домой заскочила в магазин нижнего белья, очень кстати сегодня выдали аванс. Принарядилась и полная оптимизма вошла в дом. Степан встретил меня на пороге и взял сумки. «Вот какой джентльмен!», — мысленно похвалила я мужа.

— Привет, дорогой!

— Привет!

— Как дела?

— Всё хорошо.

— Будешь есть? — снимая на ходу обувь, поинтересовалась я.

— Голодный как волк.

— А что ж сидишь?

— Поль, я же сто раз говорил, что готовить — это чисто женское занятие, меня от него тошнит.

Помчалась на кухню, на энтузиазме, совершенно не замечая бардака в виде грязных тарелок от завтрака, обеда и полдника, нагромождённых друг на друга, минут за двадцать накрыла стол. Сидели и вместе ужинали. Степан неизменно был в тельняшке. Я даже не понимала его любовь к этой одежде, вроде он старался быть высокоинтеллигентным, но почему всю жизнь в «тельнике»? На мой вопрос, отчего он её не снимает, отвечал, что так чтит память деда, который служил на флоте, и что она ему приносит удачу. Мне он напоминал алкаша, и никаких других ассоциаций. От сидения дома и малоподвижного образа жизни у него начали появляться животик и чрезмерная рыхлость в теле. Что-то было в нём от Обломова, если всё-таки романтизировать образ мужа. Но что мне очень нравилось в нём, так это то, что он не выпивал. Мог выпить вина или пива, в меру, но никогда не злоупотреблял и не курил тоже. Значит, всё не так плохо, у других вон алкаши!

— Расскажи что-нибудь. Мне очень интересно, как прошёл твой день?

Довольный тем, что я накрыла стол и вела себя, как прилежная жена, Степан стал жаловаться на несправедливость жизни.

— Ты представляешь, звонил старый приятель, предлагал халтурку.

— И что?! — с надеждой спросила я, так как днём и ночью мечтала, чтобы муж устроился на нормальную работу, которая бы приносила доход.

— Конечно, отказался. Я совершенно чётко решил, что не хочу быть холопом. Работать на дяденьку. Вот ещё! Я творческая личность, мне прям так и не даёт спокойно спать мой талант.

Опустила глаза, скрывая разочарование и заталкивая глубже под стол обновки.

— Здорово. Но выкладывать плитку у тебя отлично получается. Чем не творческая работа?

Он сделал вид, что не услышал последней фразы, и продолжал о своём.

— Конечно, это долгая и трудная работа. Стать писателем. Стать в ряд на полку с Достоевским, Толстым…

— Сегодня мой класс как раз писал сочинение по Толстому. Ох, хоть бы не напортачили в конце года, — поделилась я своими переживаниями.

— Вот-вот. А я могу лучше! Скоро и по моим романам будут писать сочинения в школе.

Я опустила взгляд.

— Ну а как твоя книга? Нравится твоим подписчикам?

Читать мне свои романы он не давал, псевдоним не раскрывал, чтобы я не портила его настроение критикой. Но я больше одного романа прочесть и не смогла, это был полный мрак без надежды на какую-либо перспективу. Поэтому, мне казалось, он проявлял гораздо больше себя в выкладывании плитки, бывало, за его работой становились в очередь. А потом он решил не отвлекаться по мелочам…

Видела, как он потихоньку менялся в настроении.

— Эти глупые курицы не способны оценить моего таланта. Им подавай тупое, неправдоподобное чтиво.

Уже пожалела, что задала этот вопрос. В принципе, он был риторический, и я уже и так всё знала.

— Хочешь, почитаю и вместе поработаем над текстом?

Он засмеялся и надменно сказал:

— Женщина, что можешь ты понимать в высокой литературе! Твоё дело варить борщи!

На этой ноте я встала и отправилась в комнату, где меня ждала уйма тетрадей для проверки.

Почему он такой? Ни тепла, ни душевности. Он и правда относится ко мне как крепостной, которая должна его обслуживать и ему угождать. Да он меня и не любит. Как, впрочем, не люблю его и я. И вроде бы нам не быть вместе и нет ни одной причины, которая нас бы держала друг возле друга, но от одной мысли о разводе внутри всё сжималось.