Влюбленные

Влюбленные

Они стоят, прислонившись к стеклу. Совсем рядом друг к другу. Вагон бангкокского надземного метро плавно покачивается и их руки иногда почти касаются, но в последний момент расходятся в стороны. Я не уверен, делают ли они так нарочно или само получается. Наверное, нарочно.

Я не вижу их лиц. Они стоят ко мне спиной, у самого выхода из вагона, прямо под указателем «Не прислоняться». Паршивцы. Я хочу рассмотреть их лица, но не выходит. Только чувствую, что улыбаются.

Пестрые городские пейзажи в окнах калейдоскопом проскакивают мимо, а садящееся в закат солнце изредка вспыхивает в расщелинах между небоскребами. В эти мгновения эти двое превращаются в пару раскаленных добела фитилей посреди оранжевого зарева. Словно античные боги, спустившиеся на землю.

Осматриваюсь по сторонам, но никто, кроме меня, не обращает на них внимания. Так странно. Будто только я это вижу. Вроде, как если бы в пыли деревенской выселки прогуливалась королева Елизавета II, в полном параде, в брильянтах и короне. И только мне это кажется удивительным.

Она - хрупкая юная тайка. Скромная, опрятная, милая. Тонкие руки. Смуглая кожа. Волосы до плеч. Должно быть - продавец в магазине одежды или служащая банка. Или медицинская сестра. Скорее всего, последнее. За спиной у нее – детство в провинциальной школе за домом, переезд в Бангкок, учеба в государственном колледже. Потом работа, которую она нашла без особых усилий. Она умудряется экономить из небольшой зарплаты. Шлет деньги домой в помощь матери. Даже копит деньги на ипотечный взнос для покупки квартиры. А пока снимает комнату на пару с коллегой в одной из дальних окраин города. Ведет себя осторожно, не ввязывается в истории, выбирает знакомства. Она - большая умница, надежда и опора стареющей матери. В пример старшему брату – безработному лентяю.

Как и любая другая молодая девушка, она мечтает о будущем. О большой и единственной любви. О семье и детях. А может о карьере. Она сама, наверное, еще толком не разобралась, чего хочет. Ведь еще мало что видела и почти ничего не понимает. Она только выплыла из тихой гавани отрочества в непредсказуемый безбрежный океан взрослой жизни и с опаской ждет течения, который понес бы ее в неведомую сторону. Возможно в пучину, где ей суждено сгинуть от жажды и усталости. Или в сторону острых скал рифов, где нет шансов на спасение. А может к новым берегам, плодородным и живописным, где тонкий росток ее жизни окрепнет и превратиться в сильное дерево. Шестеренки судьбы ее уже завертелись, зазвенели, защелкали. Теперь каждый ее поступок и решение задает механизму новый ход и иной возможный результат. Тут нужно не прогадать, не оступиться, не проскочить правильный поворот. Впрочем, она этого не осознает. Она просто живет, как живет и поступает, как знает.

Он – небольшого роста, плотный, даже слегка полноватый. Возрастом немногим старше спутницы. Европеец. Наверное, немец или француз, хотя кто знает…. По-детски рыжий и веснушчатый. Кого-то напоминает. Что-то из детства, вроде героя мультфильма. Антошку, который пойдет копать картошку! Смешно. Должно быть хороший человек. Плохой человек на Антошку быть похож не может. Он точно не секс-турист. Совсем другой. Это сразу видно. Моложе и скромнее. Никаких типичных нахальных повадок покупателей тайской любви. Тут точно что-то другое, что-то настоящее…

Состав метро ухает тормозами и подъезжает к очередной станции. Двери вагона со змеиным шипением раскрываются. Я задерживаю дыхание. Боюсь, что эти двое сойдут. Нет. Они лишь уворачиваются от потока заходящих в вагон пассажиров и снова смыкаются на старом месте. Я поправляю броню своих зеркальных очков и продолжаю наблюдение.

Антоншка – хороший парень. Добрый, честный, скромный. Совсем не игрок и точно не популярен у женщин. Девушек у него в жизни до нее было не много. Наверное, даже только одна. Какая-нибудь расчетливая красавица из восточной Европы. Она пользовалась Антошкой пару лет, когда было нужно, ради жилья и финансовой поддержки, а как только подвернулся вариант лучше, то, не раздумывая, бросила. Она забыла его сразу. Он же долго по-мальчишечьи страдал. Плакал, обливая слезами забытую красоткой расческу. Звонил, писал и умолял вернуться. Впал в тяжелую депрессию. Он, конечно, умен и образован, но катастрофически сентиментален и даже наивен. Если бы не мама, то, скорее всего, он давно бы пропал.

Ах да… Мама! Конечно, у него есть мама. Не просто мама, а МАМА!!! Главный человек в жизни. Авторитет. Глыба. Железный и несгибаемый стержень. Женщина, положившая свою жизнь на алтарь благополучия сына. Он обязан ей всем.

Что же мама? Она рано потеряла мужа и осталась с малым сыном одна. Помощи ждать не приходилось, и рассчитывать можно было ей только на себя. Оставив надежду получить образование, она трудилась на низкооплачиваемых работах, экономила на себе, все ради того, чтобы обеспечить сыну благополучное, как могла, детство. Старалась быть сыну и матерью и отцом, но при этом не могла отчаянно не оберегать его, принимая на себя все повседневные удары и тяжести. Он был для нее всем: светом и смыслом, силой и слабостью, мужчиной и ребенком. И рос он слово в стеклянном колпаке, отгороженный от резких звуков внешнего мира. От этого Антошка становился инфантильным эгоистом с признаками развивающейся социопатии, уверенным в своей исключительности, но не знающим жестокости и тяжелого труда.

Самым тяжелым испытанием его детства были случаи, когда мать вовремя не успевала забирать его в детском саду, задержавшись на службе. Он до сих пор отчетливо помнил эти моменты. Как наступали сумерки. Как дети один за другим уходили с родителями домой, пока он не оставался один. Воспитатель нервно прохаживалась по опустевшим комнатам, смотрела на часы, а потом на него. В ее взгляде он замечал смесь заботы, жалости и раздражения. Он чувствовал себя виноватым и молчал в ответ на приободряющие реплики женщины, что мама вот-вот придет и заберет его. Он подходил к большому окну над главным входом в здание, облокачивался животом на широкий подоконник и смотрел вниз, ожидая увидеть приближение знакомой фигуры. Она всегда приходила…