Влюблённый секретарь

Влюблённый секретарь

#СЛР   #романтическая расСказка   #от лица парня   #девушка старше   #начальница и подчинённый   #ХЭ

*~*~*~*~*~*~*

Такие, как она, Стасу никогда не нравились.

— Станислав Александрович, зайдите ко мне.

Он ждал её звонка с самого утра, готовил документы с вечера, а сердце ёкнуло, как и всегда, вмиг похолодели руки.

Взять папку — это раз. Поправить галстук, одёрнуть пиджак — два. Теперь остановиться у зеркала, проверить, вдруг что-то не в порядке.

Стас скривился. Физиологические двадцать три в его худосочном варианте категорически отказывались выглядеть больше чем восемнадцатью. И это не изменишь. В отличие от причёски — сегодня же заехать в парикмахерскую, и никаких проблем. И как он раньше не заметил? Волосы настолько отросли, что даже вьются. Ангелочек, блин. Повезло ещё, глаза не голубые. А то б насмешками достали до печёнок. Хотя и так ими достали.

Может, всё-таки очки купить? С простыми стёклами, тяжёлую тёмную оправу... Есть ли шанс, что с ними он будет выглядеть хотя б чуть-чуть постарше?

Стоп! О чём это он думает? К-кретинище! Начальство же ждёт. А ждать оно не любит.

Давай вперёд! Банзай! Безумству храбрых воспоём мы песню...

Стас вздохнул. Не сработало. Сколько не подбадривай себя глупыми шуточками — не помогает.

Он ещё помедлил у двери. Латунная ручка приятно охладила вспотевшую ладонь. Вдох — глубокий, долгий, чтоб хватило духу безоружным (папка не в счёт) забраться в клетку с тигром.

Тигрицей, чтоб её.

— Доброе утро, Лариса Константиновна.

Лоснящийся рыже-чёрный бок, недовольно дёргающийся хвост, прищур зелёных глаз и взгляд — словно бы примеривающийся: расстояние, препятствия, удобно ль для прыжка?

— Ну что вы мнётесь? Заходите!

Ага, далековато, лучше приманить жертву ближе.

Стас закрыл дверь, отрезая себе последние пути к отступлению. Тотчас стих продирающий до позвоночника сквозняк, смолк угрожающе-стрекочущий шелест. Жалюзи — плотные, тёмно-рыжие, под цвет волос хозяйки кабинета — вернулись на место. Мечущиеся по полу и стенам полоски солнечного света исчезли.

В кабинете воцарился привычный полумрак, только горела настольная лампа. В круге тёплого, яркого света — исчёрканные красным бумаги, постукивающая по столешнице металлическая ручка, соблазнительно-глубокий вырез белой блузки...

— Станислав Александрович, ну что вы встали? Опять в облаках витаете? Работу за вас кто делать будет? И если за вас найдётся кому, то за меня — нет. Не тратьте моё время зря! Докладывайте уже.

Стас выругался про себя, коротко выдохнул сквозь зубы — немного помогло. И он, растянув губы в извиняющейся улыбке, за которую сам себя не уважал, сам себя ненавидел, торопливо заговорил. Счета, письма, предложения, приглашения, отчёт бухгалтера, докладная завхоза... скучная канцелярщина, нудятина — и не отвлекаться, на Ларису Константиновну сейчас лучше вообще не смотреть.

— Довольно. Сейчас сделайте мне кофе. А встречу с аудитором перенесите на вторую половину дня, если он сможет. Нет — тогда на завтра... Чего вы ждёте, Станислав Александрович? Идите, хватит уже спать.

Хлопнуть бы дверью — а он её закрыл с едва слышным щелчком, старательно придержав за ручку. Швырнуть бы папку — он её положил, почти аккуратно, всего одно письмо полетело в темноту, под стол. Ослабить душащий галстук — его он едва не порвал. Карандаш в руках сломался — теперь только выбросить. Что Стас и сделал, зашвырнув обломки в угол просторной приёмной.

Как он жалок.

Нервы ни к чёрту.

Уйти, уволиться? Ага, конечно, прям сейчас.

Он уже пытался соскочить. Февральский отпуск (всего-то две недели без злобной тигрицы поблизости), и он готов был лезть на стену с тоски. Вернулся, думал, скажет всё, как есть, — не удалось. В её присутствии язык словно отнимался, с себя противно.

Телефон ожил резкой трелью.

— Мой кофе, Станислав Александрович. Сколько раз мне вас просить выполнить простейшее задание? Или оно для вас слишком сложно?!

Что-то хрустнуло, пластмассовые обломки, стержень и ободки-пружинки посыпались на стол.

Как же он её ненавидел. До дрожи, до бешенства, до пятен на влажных простынях.

Кому такие нравятся? Ну вот кому?! Ростом с него, а это почти сто восемьдесят сантиметров, только плотнее, крепче, ни помады, ни накрашенных ресниц, командный голос, грубость, безграничная, никем не сбиваемая спесь — генеральша в юбке, вот только Стас её в юбке ни разу за год и не видел. Нет в ней ни нежности, ни мягкости. И никаких надежд.

— Станислав Александрович, задержитесь.

Под её взглядом хотелось провалиться сквозь пол, прямо в цех. Может, повезло бы и приземлился на диван — один из тех, что выпускает мебельная фабрика едва ли не рычащей фурии.

— Виноват.

— Конечно виноваты.

Солнце за окном спряталось за набежавшие тучи, стало совсем темно. Дождь, что ли, собирается? А может, и снег. Так холодно. И голые пока ещё ветви деревьев обречённо стучатся в стекло, будто просят открыть, словно пытаются спрятаться от налетевшего ветра.

Честно, руки уже опускаются.

— Может, подскажите, что мне с вами делать, а, Станислав Александрович? Что с вами такое творится? В последнее время вы стали совершенно невыносимы. И раньше были не подарок, но сейчас ваша рассеянность не знает границ. А может... Хм. Вы влюбились, что ли?

Стас шагнул вперёд, пытаясь выдохнуть застрявшее в глотке «да».

— Тогда понятно. Хотя подобная причина ваше поведение никоим образом не извиняет.

Внезапное прикосновение — захват запястья, не по-женски сильный, ощущался как ожог.

— Возьмитесь наконец за ум, Станислав. Вы ведь хороший мальчик, так приложите старание. Иначе уволю к чёртовой матери, не вспомню ни прошлых заслуг, ни протекцию вашего отца. Вы поняли меня?