Вместе

Вместе

На закате пятничного дня, в холле больницы, куда Алексей вернулся спустя два часа очереди, было прохладно, и он сразу же вспомнил один из пунктов предписания, врученного ему врачом три дня назад: «Избегать переохлаждения». Хотя он уже закрыл больничный, за этим и попал, как оказалось во вневременную пустошь поликлиники 202, в которой, казалось, всё было устроено таким образом, чтобы пациент умер в ожидании помощи. Или смалодушничал, сдался и обратил своё внимание от государственной медицины на альтернативные способы лечения – силы высшие. Как сделала одна девушка, которая подошла к кабинету, в обшарпанную, манящую тайной бледно-голубую дверь которого вот-вот уже должен был зайти Алексей.

- Вы в этот кабинет? – задала она резонный, но такой наивный вопрос.

- Да, - Алексей ограничился предельно лаконичным ответом, потому что желание шмыгать носом из-за отвратительного ринита, жажда освободить его от накопившейся, казалось, где-то у подступов к мозгу, толщи слизи были невыносимы.

- Вы последний? – с улыбкой спросила она, и Алексей испытал то удовольствие, которое испытывает всякий приверженец дедовщины.

Последним он не был вот уже один час и 34 минуты. Он с садизмом начал обрисовывать для новенькой обстоятельства всасывая носом сопли (а на самом деле утрамбовывая в плотную субстанцию, потому что незаполненного пространства между хрящами, костями и сухожилиями уже не оставалось) на весь коридор:

- Нет, последний вон тот молодой. Перед ним ещё шестеро, включая меня. Значит вам ждать примерно два часа, - он видел, как по мере его краткого рассказа, сравнимого для участников этой медицинской травестии лишь со знаменитым Хемингуэевским «Продаются детские ботиночки, неношеные», по мере его слов улыбка девушки растворилась в выражение непонимания, а затем разложилась до гримасы тревоги и страха, смешанных с ноткой отвращения.

Она ушла, а Алексей просидел ещё около получаса, хотя на тот момент он уже был первым в очереди, но кабинет закрыли на кварцевание, и врач, как истинная хозяйка жизни решила превратить двадцать минут, предназначенные для очищения атмосферы помещения флуоресцентным сиянием, в 40, чем, кажется испортила атмосферу на всем этаже. Ибо теперь на протёртых скамьях, доставшихся от прошлого режима и враждебных к деликатнейшим тканям человека, сидели не люди, но тени из царства Аида.

И вот, Алексей на свободе, одет в пальто, больничный закрыл, хотя кашель и насморк всё ещё присутствовали. Но на больничные деньги сыт не будешь. Точнее будешь, но и то сомнительно. Поэтому Алексей твёрдо решил за выходные полностью поправиться и выйти на работу.

Было 15:50. В 17:20 Алексей должен был уже быть дома, чтобы дистанционно заниматься со своей ученицей, поэтому он решил вызвать такси. Конечно, самый дешевый тариф, а, значит, самый приемлемый – «Вместе». Но этично ли выбирать режим с попутчиком, если Алесей всё ещё болеет? Несколько мыслей хором оспорили это поверхностное суждение (возникшее скорее для очистки совести, чтобы показать самому же сознанию, что оно сознательное и даже эмпатичное). Эконом дороже аж на 300 рублей. Когда Алексей ехал тарифом «Вместе» в поликлинику, попутчиков не нашлось, поэтому с чего они должны найтись в обратную сторону. Машины лучше, чем в экономе. Алексей учитель, и учит иногда аж 20 больных детей из 32 вообще в классе, поэтому таксисту и попутчику ещё повезло, что с ними не едет три дюжины сморкающих, кашляющих друг другу в затылок, вытирающих сопли и мокроту рукавами, гремлинов. На такси ехать лучше, чем на метро, потому что Алексей так заразит всего одного (таксиста) в крайнем случае двух (таксиста и попутчика) индивидуумов (эта альтруистичная мысль была лишь эвфемизмом для более эгоистичной: в такси ехать приятнее и проще, чем добираться до дома на метро и потом автобусе). Врум-врум! Э рон-дон-дон!

15:50:10 Алексей нажал кнопку заказать поочередно на двух приложениях. Машину быстрее нашли в дешёвом. Это было приятное и удачное начало. Ещё приятнее оказалось то, что приложение простроило маршрут на запрещенную для въезда такси территорию студгородка МГУ. Алексей на мгновение засомневался, сможет ли таксист проехать, но затопленный вязкой слизью нос, и призывающие от тех же стекающих масс к кашлю лёгкие, и общая слабость после бесконечного сидения в очереди мешали развиваться эмпатичным мыслям. Поэтому Алексей понадеялся на чудо. И оно случилось: элитный жёлтый москвич подкатил к нему прямо напротив входа на социологический факультет и принял в своё кожаное, непроторенное лоно. Таксист же принял Алексея более резонным вопросом:

- Сюда разрешён заезд?

- Да вроде нет. А вы договорились с охраной?

- Нет! Я начал на него кричать, как мне проехать по навигатору к заказу, и он открыл.

— Значит договорились. Здорово. Я обычно ставлю точку с внешней стороны, потому что таксисты не могут сюда подъехать, но в этот раз #### почему-то переставил точку, - здесь Алексей, конечно, приврал, потому что не хотел ударить в грязь лицом перед таким хорошим таксистом: он был почти наверняка уверен, что просто невнимательно выставил точку на закрытую территорию в приложении, но маленькая вероятность, что проблема не в нём, а в абстрактных для простых смертных сетях и алгоритмах оставалась.

Мотор глухо рычал, и они выезжали с территории университета. Судорожно всматриваясь в даль через доступный взгляду кусок лобового стекла, Алексей наконец смог расслабиться и пошмыгать с облегчением, когда увидел, что шлагбаум стоит только на въезд и выехать можно свободно, не доказывая охраннику и таксисту, что он не заносчивый идиот, который намеренно нарушает правила университета или не умеет пользоваться элементарной картой в приложении такси.

Они ехали, и за окном была чудесная погода: золотой солнечный свет заливал проспект и уже слегка оранжевый горизонт, словно от мироздания отражался жёлтый москвич.

Через широкие окна лучезарная Москва затекала, вместе с приятными людьми, интересными машинами и домами из желтоватого кирпича.