Во имя любви

Во имя любви

     Раннее утро осени 1890 года сопровождалось, как и всегда, неустанным блеянием коз во дворе, которые неизменно возвращались к облюбованному ими уголку у окна, ведущему в комнату Клары. 

     Желтая трава уже заметно рядела и без стараний усердных коз, солнце казалось теперь дальше, чем обычно, но роскошная крона кедра, вовсе не знала времен года. Он стоял, как неприступный старый особняк, на соседнем заброшенном участке, тем не менее огороженном хлипким забором.

     Оранжевый, словно в тон осени, луч солнца проник в комнату Клары, настойчиво светя ей прямо в лицо. Домашние дела её нисколько не привлекали и сидеть сегодня дома, выполняя какие-то рутинные, скучные, однотонные дела ей не хотелось. И этот луч разбудил её как нельзя более не вовремя. Вообще-то она планировала встать, когда отец уйдет на работу и, быстренько собравшись, улизнуть из дома. Разумеется, ковбои, картежники и старатели в салуне "У Сэма" гораздо интереснее, чем домашние дела.

     Тем не менее, снова уснуть Клара уже не могла и поэтому, с некоторым сожалением, покинув теплую постель, прошлёпала к умывальнику, почистила зубы и с разочарованием оглядела своё отражение в зеркале, когда Элизабет затягивала её корсет. Элизабет - сухая женщина лет сорока шести, была единственной служанкой в этом хлипком домике старателя, в котором, после смерти Аннабель Фрост, жили теперь только Билли Фрост, её муж, и их двадцатитрехлетняя дочь - Клара Фрост. 

- Элизабет, может быть мне покрасить волосы в черный? - спросила Клара, расчёсывая свои светлые кудри, ничуть их не жалея. Элизабет в ужасе сильнее дернула тесёмки корсета.

- Что вы, мисс Клара, волосы-то красят только знаете какие женщины! И потом, вас любят и такой.

- Да знаю я, только на кой чёрт мне сдались все эти напыщенные и спесивые америкацы?

- Толко вот вы и от англичан, которые из Пирра приехали к вам свататься, отказались. А, знаете-то, путь не близкий.

- Элизабет, если бы я ещё и считала сколько и кто из этих придурков потратил на путь ко мне, я бы тогда уже давно вышла замуж, - насмешливо огрызнулась Клара и потянулась за тускло-зелёным платьем, аккуратно разложенным на стуле ещё со вчерашнего вечера. - Из-за жалости.

- Мисс, а ведь давно пора. Все барышни вашего возраста давно уже замужем.

- И какой толк, Элизабет? Все их мужья раз в неделю признаются мне в любви. 

- Ой, ужас какой вы говорите, мисс Клара!

- Это правда, - быстро сказала она, ныряя в платье, которое Элизабет надевала на неё сверху. - Что там на завтрак?

- Я только встала.

- О, отлично. А папа дома?

- Он еще спит.

- О! - снова воскликнула Клара, сама завязала пояс платья позади тонкой талии в бант и, быстро поцеловав служанку, ставшую ей уже почти что родной, сказала: - Я в салун, вернусь вечером, ждите к ужину. А папе скажи, что я у Бэллы.

- Мисс, мало того, что вы абсолютно не хозяйственны, так ещё и целыми днями пропадете в этом салуне у Сэма. О вас ходят дурные слухи.

- И тем не менее, ко мне ездят свататься из самого Пирра! - Клара обаятельно улыбнулась и, надев шляпку и алый плащ, удалилась просить какую-нибудь попутную телегу отвезти её в салун "У Сэма" на берегу реки.

     Дэдвуд, небольшой городок в штате Южная Дакота, был весьма привлекательным поселением приезжих белых шахтеров или, как их здесь ещё называли, старателей. Со временем, как и в любом населенном пункте, где водится золото и деньги, здесь появились картежники, разбойники и ковбои. А Дэдвуд был обязан своему появлению на свет на лоне Америки и, в частности, Дикого Запада, именно открытию золота в Блэк-Хилсе.

     До сих пор сюда съезжались старатели с разных уголков Америки, а, в редких случаях, и не только из неё. Они устраивались здесь, в хрупких дощатых хижинах и периодически враждовали с индейцами племени Лакота. Да, не случайно Дакота созвучно с Лакота. Этот штат был назван именно в честь поселений индейцев из племен Лакота и Дакота. Для Клары это оставалось непонятным - многие из тех, кто жили сейчас в Дэдвуде очень яро ненавидели индейцев ещё со времен Битвы при Литтл-Бигхорн, но все же штат назвали в их честь. Впрочем, как многие считали, Клару вообще ничего, кроме парней, не интересовало. Ее угораздило родиться красивой и стать объектом томных воздыханий мужчин старше семнадцати и моложе семидесяти. И она настолько загордилась собой, что считает каждого встреченного ею мужчину недостойным её красоты. Что ж, в какой-то мере, так действительно было. Только вот Клара считала, что пусть лучше все мужчины вокруг будут ужасным и она сможет найти среди них одного хорошего, когда он появится. А в том, что он обязательно появится, ей сомневаться не приходилось.

     Клара поблагодарила извозчика, тот смущенно заулыбался, но она уже забыла, как он выглядит, входя в просторный тусклый салун с тяжелым запахом перегара и яблочного сидра. По сути это был самый известный салун в Дэдвуде, но, тем не менее, самый скандальный и бедный. Табличка с надписью "У Сэма", висящая на хлипком навесе, поддерживаемом двумя тонкими деревянными, скорее палочками, чем столбами, по обеим сторонам, стала совсем грязной и почти ничего на ней нельзя было разобрать, хотя когда-то, месяца два назад, она сияла новой красной краской. Да, из-за пыли, поднимаемой копытами лошадей сохранить здесь чистоту было затруднительной миссией. Пол здесь был скрипучий, окна покрыты снаружи слоем пыли, а столики внутри жаркого помещения, были исцарапанны тяжелыми пивными кружками.

- Привет, Клара! - крикнул стоящий за барной стойкой Сэм.