Война меча и сковородки

Глава 1

Год 1123 от сошествия яркого пламени

- Как там перепёпелки, милочка? Королева голодна и желает поскорее пообедать, – сказала старшая придворная дама, неодобрительно разглядывая рыжую взлохмаченную шевелюру девицы, суетившейся возле жаровни.

- Скоро будут готовы, миледи Бертрис! – бодро отозвалась Эмер, делая вид, что не заметила высокомерного тона.

- Поторопитесь, мы уже преломили хлеб и ждем мясо, - велела леди Бертрис, удаляясь подальше от пышущей жаром походной кухни.

Подбросив на угли несколько веточек розмарина, Эмер прикрыла макушку ладонью, пытаясь хоть так защититься от палящего полуденного солнца, и с завистью посмотрела в сторону большого дерева, в чьей тени расположилась Её Величество королева Элеонора с ближними. Королева восседала на резном креслице, а придворные девицы и дамы расположились вокруг на шелковых подушках, брошенных прямо на траву.

Её Величество желала видеть вокруг только смазливые мордашки, а мордашка Эмер на смазливую в королевских глазах не потянула. И рот широк, и глаза недостаточно большие, и нос вздёрнут совершенно неприлично. Сама Эмер была убеждена, что дело тут не в глазах и не в носе. Просто она оказалась слишком высокой, чтобы гармонично влиться в королевскую свиту. Все придворные дамы были на полголовы ниже королевы – словно гвоздики, аккуратно пристукнутые молотком, а Эмер возвышалась над этими гвоздиками, да и над самой королевой в придачу.

Скорее всего, Её Величество вообще отправило бы долговязую девицу куда подальше, но королева приняла обязательство устроить брак Эмер из Роренброка, поскольку была её восприемницей от купели. А слово королева не нарушала ни разу, это все знали. Хотя лучше бы и нарушила.

Эмер подбросила ещё несколько веточек на угли и передвинула сковородку к краю жаровни. Перепёлки уже приготовились, сейчас надо было довести их до ума и не пересушить.

Конечно, с этой работой лучше бы справился бы повар или последний из поварят, но королева вполне определенно сказала, что желает перепёлок, приготовленных руками девицы Роренброк. Совершенно непрозрачный повод удалить прочь и не обидеть. Но Эмер всё равно обиделась. Её пребывание в столице оказалось совсем не таким, как она рисовала в мечтах, отправляясь из родового замка в Тансталлу. Во-первых, жить пришлось в комнате, где кроме неё обитали шесть дев разного возраста, начиная от четырнадцати лет, заканчивая тридцатью (причем, возраст весьма неумело скрывался). Во-вторых, помыться было решительно негде. Баня полагалась раз в неделю, а набегавшись за день по поручениям королевы и старших придворных, Эмер только и мечтала, что о горячей ванне (с тем же самым розмарином). Увы, ванны девицам на побегушках не полагалось. В-третьих, её соседкой по постели (да-да, и постель здесь полагалась одна на двоих) оказалась препротивнейшая девица Острюд, заносчивая донельзя. Эмер готова была поклясться, что ночью Острюд из подлости стягивала одеяло на себя и больно толкалась острыми локотками. Она вся была какая-то острая – начиная от имени, заканчивая носом – тонким и длинным, как у породистой собаки. Эмер невзлюбила её с первого взгляда, но при дворе выказывать неприязнь считалось признаком дурного воспитания. А хорошим тоном считалось сюсюкать и называть друг друга уменьшительными именами. Эмерочка – это впервые сказала именно Острюд, и Эмер убить её была готова. Острюд – ох уж эта остроносая мерзавочка! – сразу угадала недовольство и теперь только так её и называла, заставляя Эмер кипеть от бессильной злобы.

- Перепёлки! – опять позвала леди Бертрис, и Эмер половчее перехватила сковородку через толстую тряпку. За последние дни они с этой неуклюжей посудиной сроднились. Про себя Эмер называла ее «двуручной сковородкой», за длинную рукоять – почти в два локтя. При желании можно вообразить, что это самонастоящий меч. Ах, меч…

- Осторожнее! Горячо! Осторожнее! – предупреждала Эмер, спеша к королевскому столу со сковородкой наперевес. Перепёлки жарко скворчали в растопленном сале и благоухали розмарином. Достанется ли ей хоть кусочек этого лакомого мяса?

- Не обожгите никого, девица Роренброк, - леди Бертрис указала на трёхногую подставку, куда полагалось поставить сковородку, и, вооружившись ножом и ложкой, принялась перекладывать птичьи тушки на серебряное блюдо.

- Вы прекрасно справились, - милостиво кивнула королева Эмер. – Я чувствую, что еда пахнет великолепно. И вы так быстро всё приготовили, это очень кстати. Мы проголодались.

- К вашим услугам, Ваше Величество, - Эмер, как могла, изобразила поклон, не выпуская рукоять сковородки.

- Я знаю, что на западных островах прекрасно готовят пищу на открытом огне, - прозвенел над поляной голосок Острюд. Говорила она тонко-тонко, сладко-сладко, сопровождая речь изящными жестами. Картинка, а не девица. - И неудивительно, - продолжала картинка, - ведь у них там очаги не складывают, просто разводят костер посреди зала – и готовят. Правда, Эмерочка?

Эмер испытала жгучее желание придушить это воздушное создание, но королева смотрела удивленно, да и остальные придворные заинтересованно уставились на рыжую дикарку с запада, которая даже не знает, что такое очаг.

- Не совсем верно, - ответила она, стараясь говорить дружелюбно. – И про очаг мы знаем, и про камин, и даже про вежливость слышали. И ещё отличаемся умом и не болтаем ерунду всякую перед королевой.

На поляне стало тихо, и только ложка и нож леди Бертрис – клак-клак! –постукивали, перекладывая на блюдо перепелок.

- Неужели я обидела тебя?! – воскликнула Острюд и тут же захлопала ресницами, и приготовилась заплакать. – Я ведь сказала, что слышала от милорда Куно, а он прожил на островах три года. Ах, зачем нужно было отвечать мне так грубо? Разве я нарушила правила учтивости?