Вокзал Семи миров

Глава 2

Ну уж нет! Денеш с облегчением отказался от еженедельных поездок — жаль только было пересадки в Алломаше, там он навещал любимые статуи — вернулся в общежитие в небольшом городке, где располагалось одно из отделений контрконтроля, и начал подыскивать себе жилье без оглядки на вопросы: «Что скажут родители и понравится ли тут Алии?». Через месяц он переехал в приземистый частный дом на Барсучьей набережной. Алии бы тут точно не понравилось — это был последний относительно цивилизованный рубеж перед Лисьей поймой. Новое водохранилище, гордо именуемое Барсучьим морем, избавило землю от разлива. Идея была человеческой, барсукам разливы реки не мешали, но смириться пришлось — уже не мыслили жизни без электроэнергии, а брать ее можно было только у людей.

На пойменных лугах немедленно начали расти хлипкие, наспех построенные домишки. Район заселила «рыжая шваль»: лисы, враждовавшие и с барсуками, и с людьми, и с волками. Шваль, прибывавшая по железной дороге через вокзалы, не гнушалась воровством и попрошайничеством, приторговывала ореховой мукой, перемешанной с дурманными травами, фальшивыми рогатыми оберегами, приносящими несчастье. Муниципальные власти несколько раз порывались снести рассадник преступности, но лисы выставляли вперед женщин с детьми на руках, ложившихся под бульдозеры. После пары провальных попыток мэр города отказался от борьбы, а Лисья пойма разрослась до четырех длинных линий-улиц, на которых постепенно появлялись колонки с водопроводной водой и опоры ЛЭП.

Через десяток лет дома узаконили — кое-как прилепленные к кручам строения пересчитали, обложив владельцев налогом, выдали домовые книги и разрешили прописку. Электричество провели почти в каждый дом, чему «рыжая шваль» была очень и очень рада, а вот вода и газ до сих пор считались роскошью. Денеш на утренних пробежках видел очереди у водопроводных колонок — там стояли помятые и похмельные лисы, детвора с маленькими ведрами и бидонами.

Барсучья набережная поглядывала на пойму свысока — благодаря расположению и крепости справных двухэтажных домов. Здесь, на тверди, которую никогда не заливала речная вода, жили фабричные и железнодорожные рабочие, имевшие выбор между бесплатным земельным наделом и квартирой. Летом дома утопали в зелени, плодовые деревья ломились от фруктов, виноград накренял заборы. По обочине дороги бродили беспечные куры, а один из соседей Денеша держал двух коз. И «рыжая шваль», и работяги не забывали деревенских корней — старательно возделывали огороды, откармливали живность.

Денеша это очаровывало: трудно было поверить, что всего в паре кварталов от безмятежной, почти деревенской улицы, кипит жизнью вокзал, сверкают витринами магазины, истирают асфальт немногочисленные, но очень суетливые машины. Сам Денеш ни кур, ни кроликов не держал, в огороде растил сорняки, зато съел за лето, наверное, ведер пять вишни — дворовые деревья дали богатый урожай, рви да ешь.

Наслаждаться мирной и вольной жизнью получалось далеко не всегда. Осенью, в месяцы сбора орехов — иногда это был конец сентября и октябрь, а иногда и кусок ноября прихватывался — начиналась горячая пора. Речные барсуки от мала до велика ныряли в озера, рвали созревшие орехи, стараясь не повредить корневища плавающих растений. Рогатики складывались на берегу, на полотнищах брезента, просушивались, тщательно перебирались. Мелкие к мелким, крупные к крупным, сизые на еду, с красноватым отливом кожуры — на обереги. Порешники трудились, а преступники оживлялись, пытаясь урвать кусок добычи. Денеш с сослуживцами разбивали территорию на квадраты, патрулировали — на ногах с оружием и на лапах — отлавливали воров и редких представителей барсучьей молодежи, желавших продать товар с родительской делянки втридорога.

«Только по разрешению Совета! — вещал им старый барсук. — Мы продаем только проверенным покупателям. Любой человек или оборотень с мешком орехов возле наших прудов — вор!»

Приходилось лазить и по суше, и по болотам. После таких рейдов от Денеша ощутимо попахивало тиной, и это начинало напрягать — а если это действительно отпугивает волчиц? Временами накатывали сомнения: а вдруг правы те, кто говорят, что Корчмарь и Тропница любят поиздеваться над волками, заведя их на кривую дорожку?

Да что толку гадать? Денеш часто встречал симпатичных волчиц, изредка чувствовал в запахе притягательную нотку. Можно было пойти следом, познакомиться. А можно было не пойти. Но так, чтоб гром-молния и ослепило-оглушило, чтоб из кожи и шкуры выпрыгивать от страсти... эх, никогда такого не случалось.

Он давно решил, что примет любую волчицу, которую ему пошлют судьба и Триединая. И не только примет — попытается подстроиться. Если та, за которой он пойдет, как завороженный, окажется убежденной горожанкой — прощай дом с виноградником и вишнями, сонные вечера на крыльце, когда хвост щекочет нос, отгоняя комаров. Денеш вернется в скучную квартиру, коробку между небом и землей, где тошно и человеку, и волку. Если волчица найдется в пойме, среди изгоев, роднящихся с лисами, он уговорит ее переехать на пару кварталов выше, и примет окончательный разрыв с семьей как неизбежность. Ну и что? Зато у полукровных рождаются крепкие щенки, часто двойни и тройни. Пусть дети топчут никому не нужные грядки и опустошают вазочки со сладостями. Денеш не богач, но семью прокормит. И орешков от барсуков принесет — сердобольные старушки его часто подкармливают. А при патрулировании волей-неволей то к домам, то к плантации подойдешь. И уйдешь с набитыми карманами — рогатики и сырые вкусные.