Волчий капкан на Мальвину

Уговорила

— Ну что, ты согласна? Давай же, соглашайся, Маль. А то я внесла предоплату! Имей ввиду, что деньги уже не вернут!

Аксинька тараторит в своей манере, когда волнуется и переживает. Вот и сейчас, уговаривает меня так, что кажется ещё немного, и у нее искры из глаз посыпятся. Вон как блестят, что даже прохожие оборачиваются на нее.

— Мама…— я хотела было возразить, отступая ближе к стриженому кусту, которыми засажен весь наш городской парк, но…

— Да брось! Тетя Ганя не узнает даже. Мы ей скажем, что ты у меня ночуешь. Будем готовиться к выступлению. Кстати, нужно будет взаправду взять с собой сценарий и поучить. Для отчётности. А то твоя мама такая, может и попросить показать, — подруга здвинула красивые брови в задумчивости.

— Не делай так — морщины появятся. — Я вздохнула, и отступила ещё немного в сторону, в тень клена.

Хоть и люблю солнце, но сегодня не взяла ни очки, ни бейсболку.

— Высота?

— Тысяча пятьсот восемьдесят два метра, — с готовностью сообщила Ксю, спугнув присевшего на скамью рядом воробушка.

Я задумалась, но скорее для вида. Подняться на эту гору я давно хотела, ведь там очень приличное расстояние нужно преодолеть по курумнякам. А в эти камни я влюбилась ещё с первого знакомства с ними на Зюраткуле. Почему-то подъем по протоптанной тропе выматывает меня, или скорее утомляет, а вот передвижение по этим невероятно красивым и опасным булыжникам словно сил придает. Инструктор тогда назвал меня горной козочкой, на что я сначала обиделась, хотя виду, конечно, не подала. Но, кажется, мужчина увидел все на моем лице, и с улыбкой пояснил.

"— Мальва, я имел ввиду вашу чувствительность. Вы словно чувствуете породу. Я наблюдал, как вы с уверенностью ступаете на надёжно стоящие камни, обходя шаткие ловушки.

— Но они все крепко стоят, ничего сложного.

— О нет, за мою практику бывали и несчастные случаи. Курумняки хоть и привлекают своей красотой, но настолько же и коварны. Горы вообще, не всех принимают, но вас точно любят…"

— Твоя улыбка означает согласие??? — подруга распахнула большие карие глаза.

Оказывается, я действительно заулыбалась. Хотя мне всегда было сложно сохранить лицо, когда душа от одних только воспоминаний ликует. Словно я только вчера стояла на вершине раскинув руки, и вдыхая невероятный воздух свободы.

— Да.

— Ура!

— Задушишь, дурында! — я рассмеялась, слабо пытаясь отбиться от объятий подруги, а потом плюнула, и зажмурилась от удовольствия.

Вообще-то, терпеть не могу прикосновения посторонних людей, а вот ее… Она всегда такая. Все четыре года, что мы дружим, выплескивает свою радость наружу. Говорит, что это лишь потому, что маленькая и худенькая, и эмоциям внутри нее тесно. На замечание, что я лишь немного ее выше, отвечает с лёгкой искренней печалью "— Просто у тебя нет папы, и тот кусочек души, что отведен ему, постоянно пустует. Вот и уходят твои эмоции в него, как в бездонную дыру. А мои наружу."

Наверное, Ксю права. Я всегда ловила себя на светлой завистливой грусти, когда видела девочек с папами. Да даже в гостях у подруги, когда дядя Коля шутит и дурит с дочерью. Такой крупный, казалось бы неповоротливый мужчина, а подвижный и ловкий, словно хищник. Наверное, я бы сравнила его с медведем. Бурым. А вот ее мама наоборот, миниатюрная и хрупкая, спокойная и добрая женщина. И выходит, что Аксинька только телосложением в маму, а характером и частично внешностью в отца. Темноволосая, с большими карамельно-карими глазами, маленьким чуть заострённым носиком. Красотка! А на руках отца смотрится как куколка.

— О-о-о! А меня обнять? — словно ведро холодной воды, раздался голос Генки, по кличке Борзой.

— Я бы тоже не отказался, — по-идиотски засмеялся Гопа, Генкин прихвостень.

— Не в этой жизни, — ответила я немного агрессивно.

Хотя меня никогда не трогали ни Борзой, ни его дружки, все равно общаться с ними стрёмно. Ну и немного страшно, что уж там… Однажды, они пристали к девчонке, а я заступилась. Не выдержала, когда заметила слезы на ее глазах. От возмущения немного перегнула, и получилось резко и грубо. Так вот тот взгляд, налитый кровью и злобой в первый момент напугал меня. Да только в страхе у меня мозг отключается сначала, и я успела его обозвать, в том числе и уродом подзаборным, и отребьем, и … Успела в общем.

Зато потом включается инстинкт самосохранения! Но… как-то странно он включается. Вместо того, чтобы бежать без оглядки, я выпрямилась и мило улыбнувшись, уставилась в глаза. Но опять же, вместо того, чтобы извиниться и слинять, выдала тираду о поведении тоном мамы. До сих пор помню, как менялся взгляд Генки: ярость, удивление, непонимание, а потом странный блеск, похожий на восторг. Он тогда с минуту смотрел на меня так же пристально, как парни разглядывали новенький "BMW" соседа у подъезда, после чего выдал "— Нравишься ты мне, куколка. Будешь моей телкой… когда подрастешь чутарик." Протянул руку, и указательным пальцем приподнял выше мое лицо. Я, конечно, ударила наглую конечность, но только когда до меня смысл слов дошел. "Куколка?", "Телкой?!" Бр-р-р! С тех пор, я его стараюсь обходить стороной, а вот он наоборот. Хотя есть и плюс — больше не слышала, что он трогает девочек.

— Нам пора. — Ксю развернулась, и потянула меня проч от компании.

Надо же им было испортить настроение?

Покинув парк, мы с Ксю попрощались, и я направилась домой, раздумывая о предстоящем путешествии.

Поездка через неделю. Значит нужно как-то подготовить маму. А она не любит, когда я ночую вне дома. И если к Аксиньке ещё как-то может отпустить, то ни одной попытки отпроситься в какую-либо поездку или лагерь, успехом не увенчалось. Не знаю почему, но обычно спокойная мама, впадает чуть ли не в истерику при словах "поездка с ночевой".