Волчий лес

Глава 1. "Тятя! тятя! наши сети Притащили мертвеца"

Алексеевск-на-Красной речке считался одним из самых красивых городов Российской Империи. Он стоял на высоком правом берегу, взирая на раскидистый лес по ту сторону воды. За спиной же у него лежали поля, разделённые перелесками. Градоначальник, иногда вглядываясь в них, отчётливо видел красные линии помещичьих границ. Посему на восточных окнах мэрии всегда висели плотные занавески.

Глядя же в западные, глаз радовался. Вниз по холму к реке, чьё дно переливалось то золотом от лежавшего песка, то алым бархатом от водорослей, струилась мощёная дорога с фонарями и лавочками, переходившая в набережную Святой Анны. Самая красивая улица поражала каждый раз проходивших на кораблях купцов цветовой гаммой. Например, дом Ануфриева был выкрашен в зелёный и коричневый цвет, а на карнизах улыбались вырезанные китайские болванчики и драконы. А городскую усадьбу помещицы Волковой недавно перекрасили в бело-персиковые тона, но оставили разноцветные ярославские изразцы. Поэтому она стала напоминать детское платьице с вышитым поясом. Аптекарская лавка господина-чернокнижника по настоянию его молодой жены обновила фасад и перестала удручать народ чернотой: стала по-морскому синей с новой черепицей. Пурпурным цветом, как бокал хорошего вина, вечерами очень эффектно смотрелась усадьба Таратуев. И в таком виде ещё домов пять или шесть, включая постоялый двор.

Среди вполне добротных и степенных жилищ, стояли ресторации и кабачки. По мостовой ходили торговцы и зеваки. Даже бегало мелкое жульё и мальчишки, отлынивавшие от учёбы или работы.

Основной же город начинался либо наверху, либо дальше по набережной после складов.

Параллельно самой нарядной улице, шла самая строгая – Смоленская. Или, как нарекла её народная молва, Административный тракт. На ней квартировала и мэрия, и дом дворянского собрания, и полицейский участок, и суд, и пожарная часть, и больница, и даже тюрьма. Вся строгость и монументальность сосредоточилась в тех постройках. Здания были выдержаны в одном цвете и стиле, без лишних украшений. Казалось, каждый сантиметр был выверен по самой точной линейке.

Дальше же перекрёстками начиналась обычная уездная застройка, походившая на лоскутное одеяло. Каждый строился во что горазд. Поэтому, даже спустя полтора столетия, уже в наши времена, туристы очень любят просто пройтись по улочкам, чтобы полюбоваться на это пышное разноцветие, когда рядом стоит одноэтажный домик резного дерева и каменный готический особняк.

Однако, до сих пор Алексеевск-на-Красной речке, иначе Краснореченс, довольно закрыт от внешнего мира. И дело не в секретных предприятиях или производствах, не в удалённости или труднодоступности. Ничего подобного в нём нет.

Просто человеку мало посвящённому очень трудно объяснить суть происходящего на улицах и в окрестностях городов, основанных Тишайшим. Как бы человеку не хотелось чуда и магии в жизни – он не готов её принять. С ума сойдёт.

А такие города с 1667 года населяли исключительно нечестью, нежитью и прочими иными: русскими и прибывшими из Европы вампирами, пикси, или же гостями с Востока. Вторые, надо сказать не прогадали.

Дело в том, что когда по Старому свету штормом прокатывалась инквизиция, европейские ведьмы, оборотни, фейри и вампиры разделились на две группы. Одни поплыли на запад вместе с первыми переселенцами. По сути, мигрировали с теми же, кто их и гнал. Спустя годы такое решение полыхнёт Салемом.

А вот вторая группа, надо признаться более малочисленная, сделала, по мнению своих собратьев, совершенно глупую и неразумную вещь. Ушла в дикие леса Московии, под крыло православной церкви и варварских царей.

Прыжок в бездну оправдался. Ведь на Руси никогда не преследовали представителей магического сообщества. Не убивали, не сжигали, не топили. Разве что в самые лихие годы доказанных преступников. А вот при патриархе Никоне, занявшем более решительную позицию, им создали отдельные резервации, где Иные сами себе голова, с большим Начальником сначала на Московском престоле, а после и на Петербуржском.

Эта совершенно невероятная для людей история, но такая обычная для нечисти, началась в последний день весны в правление государя Николая Павловича.

Стояла чудесная погода. Лето обещало быть в меру жарким. Но вода достаточна прогрелась, чтобы окрестная детвора с Рыбацкого района с визгами побежала купаться, распугивая живших в реке русалок и мавок у запруды.

Низкорослый кузнец в своей мастерской, поморщился от криков, но продолжил делать своё дело. Он с семьёй перебрался в город совсем недавно, выкупив вольную у помещиков Югоровых. Жилище необходимо было ещё обустраивать, ведь все деньги, полученные в дар от прежних хозяев чудь потратил на дом и обустройство кузницы. Поэтому мужчина работал и работал целыми сутками, кроме воскресенья. Правило «шесть дней работай, а седьмое Богу посвящай» всё семейство чтило.

Удары молота сыпались на раскалённый метал, превращая его постепенно в плетённую ограду. Ещё немного и зацветут подгорные цветы, который каждый Чудь знает по рассказам матери, набухнут плоды из садов Подземного Царя-Полоза и шедевр придётся отдать заказчику.

- Тятя! Тятя! – вырвал тонкий детский крик мастерового из художественного забытья.

- Чего вам, оглашенные? – сверкнул глазами из-под нависших белых бровей мужчина, не отрываясь от дела.

- Тятя, там утопленница! – воодушевлённо заявила маленькая широколицая блондинка.

- Её мавки окружили, - добавил такой же мальчик. – Утянут на дно и концов не сыщем. А на ней платье красивое. И причёска есть. Пойдём глянем.

Чудь задумался, представил себе описанную картину и оставил молоток со щипцами, которые, между прочим, не перестали делать своё дело. Мужчина умыл руки в бочке, стоящей на улице, и, подгоняемый детьми, неторопливо зашагал в сторону мавьей заводи.

Его народ вообще отличался основательностью и степенной медлительностью. Если у британцев били хоббиты, то у русских чудь белоглазая. Главным исследователем сего народа до сих пор считается Бажов, который более известен как сказочник. В своей книге он писал: «Были они «стары люди» не русски и не татара, а какой веры-обычая и как прозывались, про то никто не знает. По лесам жили. Однем словом, стары люди. Домишек у них либо обзаведенья какого — банешек там, погребушек — ничего такого и в заводе не было. В горах жили. Вот живут себе стары люди, никого не задевают, себя сильно не оказывают. Только стали по этим местам другие народы проявляться». И характер описывал, и привычки, и внешность. Кому интересно будет -почитайте его трактат, представленный в Академии наук, если найдете.