Волчьими тропами

Глава 1. Крысы добрых дел не забывают

Уходи, закрывая всё двери,
И ключи с собой забери.
Говорят, что люди не звери…
Да, без шерсти мы — не они.

Мне порою бывает так трудно
Отличать себя от волков:
Я хотел бы выть беспробудно,
Серым хвостом подметая порог.

Уходи, закрывая все двери,
Только знай: я — не пёс на цепи,
Но ведь каждая блядь в постели
Норовит за волчицу сойти.

Мне порою бывает так горько:
Дым остыл и чай не горчит,
Сменит ночь ярко-алая зорька —
Новый день без тебя и обид.

Уходи, закрывая всё двери,
И ключи с собой забери.
Говорят, что люди не звери…
Да, без шерсти мы — не они.

(Чудинка)

1987 год. Англия. Графство Хэмпшир

Последний день сентября клонится к вечеру. Солнце почти заходит, и только ярко-красные полосы на небе озаряют мрачный пейзаж. Двухэтажный дом с проржавевшей оградой по периметру и заросшим напрочь садом. Фасад дома выложен грубым камнем, увенчанным также несколькими глубокими надрезами по кругу, создающим впечатление некоторой шлифовки. Крыльцо, покосившееся и давно не знавшее ухода, вот-вот провалится. И его доски ужасно скрипят, когда на них пытаются встать. Перил нет. Дверь металлическая, и облупившаяся краска сползает рваными кусками, напоминая кору старого дерева. Вблизи от дома не наблюдается других строений. Только старые фундаменты, снесённых давно построек – маленьких домиков по сравнению с величественно возвышающимся особняком, принадлежащем чистокровному магическому семейству благороднейших Блэков.

Этот дом очень древний. Среди прочих, раскиданных по другим графствам Англии. И самый небольшой. Возможно, построенный ещё в довоенные годы, но заселённый только с начала 1980-х, когда он должен был достаться одной из дочерей – Беллатрисе, но у той судьба складывается несколько иначе, чем предполагают Друэлла и Сигнус Блэки. Владелицей после долгих споров и скандалов становится старшая дочь в семье – Андромеда…

Приподнимаясь в постели, девочка семи лет от роду, замечает, что в комнате становится уже совсем темно. Болеть в начале осени – занятие не из приятных. На тумбочке возле кровати стоят два стакана: в одном из них – горькое лекарство, а в другом – вода для того, чтобы запить. По тому, насколько быстро сгущаются сумерки на улице, девочка понимает, что уже скоро придёт отец. Он обещает прочитать ей самую лучшую в мире сказку. Именно сегодня. Раз она идёт на поправку так быстро, то он проводит в её комнате все вечера, не боясь подхватить ветрянку. Допивая очередную дозу лекарства, девочка вдруг прислушивается к завываниям ветра снаружи. Грозные звуки приводят её в ужас – словно там не стихия бушует, а волчья стая подбирается прямо к их дому.

- Пап? – за дверью комнаты слышатся шаги. – Это ты?

Но вместо отца входит мать. Высокая и стройная женщина с черными завивающимися локонами. А вот её лицо всегда выражает крайнюю нервозность. Девочка знает, что мать часто выходит из себя даже от простого вопроса: «Что не так?». Все люди, конечно, разные, но с жизнерадостностью и живостью отца не сравнить эту женщину. Никогда. Девочка сразу притихает и старается сделать вид, что она не ждала отца.

- Нимфадора, почему не спишь? – интересуется женщина, посветив палочкой. Зрение её никогда не подводит. – Ты выпила настойку из ромашки?

- Да, мама, – отвечает девочка. – Выпила.

- Тогда надевай пижаму.

- Но как же…

- Отца ждёшь? – сразу понимает Андромеда. – Сегодня он задерживается. Так что – без сказки проживешь. Живо ложись.

- А как же сказка?

- Нимфадора, ты уже взрослая девочка.

- А папа говорит, что неважно в каком возрасте – главное, верить в чудеса.

По лицу Андромеды пробегает тень. Ещё больше морщин становится видно.

- Твоему отцу всё чудес мало?

- Мам, а я ведь тоже, когда вырасту, стану сильной волшебницей? – в детских словах столько непосредственности и надежды что у Андромеды язык не поворачивается снова что-то сказать. Конечно, (рожденная от матери-волшебницы и отца-маггла) девочка имеет некоторые магические задатки, но вот их проявления у неё ещё слишком слабы, и к тому же, в обозримом будущем Андромеда не видит ничего хорошего в том, чтобы называться «волшебниками». Это, скорее, проклятие. – Правда? Папа мне сказал, что у меня много талантов…

- Несомненно, ты уже волшебница, – проговаривает женщина и жестом показывает, чтобы дочь легла. – И если ты не будешь задавать столько вопросов, то нам с твоим папой будет куда легче жить. Понимаешь?

- Когда он вернётся?

- Если вообще вернётся…

Девочка вскидывается и смотрит на мать огромными глазами.

- Я имела в виду, что у него может быть очередная командировка, – говорит Андромеда. – Сейчас обстановка очень неспокойная, Нимфадора. Я надеюсь, что ты поведёшь себя как умная девочка и не будешь устраивать истерики. Папе придётся пожить отдельно.

Нимфадора знает об отцовской работе только то, что он очень важный человек на службе закона. Мать почти никогда не спрашивает его ни о чём, но иногда он рассказывает ей шёпотом, что в Англии стало много преступников.

Одеяло, которое колется, Нимфадора натягивает до подбородка, и послушно закрывает глаза, стараясь не заплакать при матери. Андромеда убеждается, что дочь спит, и выходит из комнаты. Как только свет снова исчезает за щелью дверей, маленькая Нимфадора вскакивает с кровати, наплевав даже на жар, (который выматывает её уже не первую неделю) и устремляется к окну. Она выглядывает на улицу. Её комната находится на втором этаже и выходит на большую проезжую дорогу, правда сейчас она все меньше видит спешащий куда-то транспорт, и людей тоже. Девочка не может поверить в то, что говорит ей мать. Она знает, что папа никогда не позволит такому случиться – уехать и не попрощаться. Хотя, по его рассказам, Нимфадора помнит, что, когда она была совсем крохотной, то Теодора Тонкса, – именно такое прекрасное и гордое имя (на её детский взгляд) носит её отец, – вызывали в далёкие страны и города по делам.