Волчок 2. Семь вёрст.

Глава 1. Всеволод и Дарья.

«По-о сту-упа-ам!» — скомандовала бабка-ежка за фанерной стенкой.

Инга Воландовна, хозяйка дома, вечно включала телевизор в своей комнате и уходила на кухню. Пока шли мультфильмы, она готовила завтрак и успевала как раз к любимым сериалам.

Обычно под голоса всяких Чучел-мяучел Север уже выходил из душа и собирался на работу. Но сегодня он проспал. Вчера допоздна они с Гарьей смотрели фильм про мумию, потом еще три часа ругались и били чаш..., то есть пили чай.

Из-за сестры Север и забыл поставить будильник.

Север пошарил рукой под подушкой в поисках телефона, но так и не нащупал его и, щурясь от желтого электрического света, оглянулся на украшенные новогодним "дождиком" настенные часы. Осталось пятнадцать минут, чтобы одеться и убрать постель до того, как в комнату припрутся Гарья с Ингой Воландовной, включат телевизор и сядут завтракать.

Север встал, начал складывать постельное белье.

Эта комната считалась в доме общей и главной, хотя была довольно тесной. Тут стоял низкий сервант, забитый книгами, фотоальбомами, постельным бельем и мелким хламом. На серванте стояла древняя серебристая елка из проволоки и мишуры украшенная вековой пылью и стеклянными облезлыми шишками. У окна блестел истертой клеенкой стол, всегда заставленный банками с вареньем и сладостями к чаю. Такой стол не мог существовать в жилой комнате без телевизора. Огромный "ящик" с трескучим от пыли кинескопом и кружевной салфеткой на крышке умещался на хлипкой тумбочке в углу, возле двери.

Скрипучий диван-книжка стоял у противоположной стены торцом к печке, которая отделяла Севкину комнату от Гарьиной. На приоткрытой двери висел выцветший за десять лет календарь с коброй. Север находил картинку весьма подходящей и все ждал удобного момента, чтобы поделиться наблюдением с сестрой. Но пока было рано. Еще слишком мало времени прошло с тех пор, как они начали новую жизнь.

Их, как и всех новоприбывших навян поселили в частный дом — обживаться. Кроме крыши над головой, "Сомния" дала им паспорта, новые имена, одежду, телефоны и самую лучшую медицинскую помощь. А еще работу — чтобы отслужить все вышеперечисленное и накопить на свое.

Предыдущая семья уже переехала в свою собственную квартиру, и освободившиеся комнаты в одной четверти дома заняли Гарья с Севром. Точнее теперь они были Всеволод и Дарья Моховы.

Севру новое имя категорически не нравилось. Он до сих пор с обидой вспоминал процесс выбора, понимая, что можно было тогда настоять и получить другое имя, но его развели как дурачка, а он вовремя не возразил.

***

— Как-как? "Всеволод"? — поморщился Север. — Как будто что-то большое и… волосатое сдохло на пороге.

— Это имя созвучное с вашим, — терпеливо разъяснил вампир в белом пиджаке, сидевший во главе длинного стола для совещаний. — Вам будет легче привыкнуть. А кем вы бы хотели быть?

— Ну, блин… Андреем, хотя бы…. Ну какой из меня Всеволод?

— Большой и волосатый, — подметила Гарья, подперев щеку рукой.

Вампир то ли задумчиво, то ли сдерживая улыбку, сложил рот гузкой и придирчиво оглядел Севра.

— Нет. Андрей из вас не получится. Лицо не то. Только Всеволод. Вполне распространенное имя. Знаете сколько сейчас Всеволодов?

— Сколько?

— Как… Собак нерезаных.

— А можно свое оставить?

— Нет. Подробные правила прочтете в памятке. Вам же ее выдали?

— Три штуки, — недовольно вздохнул Север.

— Так. Гарья, выбирайте, будете Дарья или Галя, то есть Галина.

— А ей выбирать можно?!

***

Гарья до сих пор подшучивала над ним в духе «Хорошего человека Всеволодом не назовут» и нарочно обращалась по полному имени, когда хотела поддеть.

Север сложил постельное белье по кучкам, утрамбовал в отделение под диваном и, распрямившись, с зевком потянулся. Обойдя стол, он отодвинул тюль и выглянул в окно, за которым в синих сумерках носился снег. Уличный фонарь обрисовал фиолетовой тенью заметенные дорожки к сараю и калитке.

Через неделю — Новый год. Север будет второй раз встречать этот непривычный для себя праздник. Двор запестреет от конфетти и серпантина из хлопушек, а Гарья как безумная будет запускать фейерверки, и может быть, в этот раз не попадет в соседский сарай, за который попадет уже им обоим.

В Моховке не отмечали Новый год, не ставили елки, не готовили праздничный стол. Зима в деревне всегда была молчаливой и тоскливой. Пока за окном выла вьюга, в которой встречались лишь горные черти да обглоды, люди отсиживались в теплой постели или у печи.

Чтобы прижиться в обществе простых людей приходилось осваивать их повадки. Проще всего сделать это было через фильмы.

Север всему учился быстро. Улавливал цитаты из фильмов, запоминал крылатые фразы. Местные не поймут поговорку “Впустить в дом баюна”, а вот пригретую змею на груди им представить проще. Хотя Север не понимал, кто в здравом уме обниматься со змеей. Фраза про баюна хотя бы была основана на жизненном примере. Первые навяне впускали зимой бедного котика в дом погреться и под его сладкое мурчание засыпали, а потом замерзали насмерть.

Впрочем, замечания Север держал при себе. Наблюдал, запоминал и делал все как в Яви принято. Однако, чем больше он вживался в роль обычного человека, тем больше начинал понимать почему Влад, попав в Навь, с таким рвением и интересом бросался фотографировать все подряд. Мир людей казался пресным, стерильным. Тут не увидишь за забором шныряющего обглода или лешего, не выбежишь из дома испугавшись залетевшей навьей пчелы, не запустишь в черта палкой, не прокатишься на единороге.

Здесь был другой монстр, поедающий душу медленно и безболезненно — рутина. Север делал одну и ту же работу и без приключений возвращался домой, видел потоки однообразных машин, слышал из телевизора и радио однотипную музыку, общался с людьми с одними и теми же интересами в жизни. Каждый день был похож на предыдущий как тики секундной стрелки. На то и была нацелена программа адаптации — окунуться в работу, чтобы забыть пережитый в Нави ужас и жить как обычные люди. Но Север боялся однажды проснуться и убедиться в мысли, что всегда жил здесь и не было никакой Моховки, пересмешников и Змееграда.