Волчья суть ректора Мережина

Пролог

– Быстрее, Айрин… Мы уже близко… Ну же…

Превозмогая боль, я делаю еще одно усилие. Еще один рывок вверх по усыпанному осенними листьями крутому холму. Подтягиваюсь и делаю еще один шаг, широко закидывая кверху ногу.

Вперед. Вверх. Туда, где мутное, багряное солнце садится за верхушки сосен и вот-вот, уже совсем скоро, должно пропасть, оставляя нас в кромешной темноте леса.

В спасительной темноте или губительной? Смотря для кого…

Почти не разбирая дороги, мы все бежим и бежим, задыхаясь, поскальзываясь на прелых листьях, падая и вновь вставая… Бежим уже давно – вначале продираясь сквозь жесткий подлесок и вот теперь вверх по холму. Все дальше и дальше, взбираясь все выше, в сторону высокой, бледнеющей в сумерках гряды. Я – тихо всхлипывая от боли в израненных пятках, стискивая что есть мочи крепкую руку, тянущую меня вперед. И он – всё еще сильный и несгибаемый.

Мой Станис, мой нареченный. Мой первый и последний мужчина. Мой альфа.

– Скорее, Айрин… еще немного… там… видишь? – Станис тяжело дышит и, по всей видимости, указывает куда-то вперед, желая подбодрить меня краткостью оставшегося пути, но я не вижу куда он показывает – вокруг уже почти стемнело, да и густые, давно нечесаные волосы закрывают мне обзор.

Плевать. Мне неважно, куда он ведет меня – этот высокий, измученный недавним пленом, но не сломленный человек с горящими глазами. Я пойду за ним куда угодно, хоть на край света. До смерти и дальше. В самый глубокий ад. Всегда и повсюду. А уж тем более теперь – когда ОНИ так близко.

Невольно я прислушиваюсь и чуть оборачиваюсь, надеясь, что эти хоть немного отстали. Хоть на чуть-чуть… Просто чтобы дать нам пару секунд передышки...

Но нет. Близко. Пьяно галдят, орут, размахивая где-то позади полыхающими факелами, возбужденные и жаждущие убивать... Еле сдерживают цепями собак, рвущихся на наш запах, заливающихся истерическим лаем...

– Айй! – я вдруг тонко вскрикиваю – отвлекшись, пропустила жесткую, торчащую из земли ветку, которая немедленно втыкается мне лодыжку, пронзая всё мое тело резкой болью, словно молнией.

Станис мгновенно возвращается, вернее сползает ко мне по осыпающимся под ногами листьям, еле успевая зацепиться за какой-то корень. Даже не осмотрев меня, чертыхается, понимая, что дело плохо – вероятно по запаху «глубокой» крови из раны. И быстро, просчитав единственный разумный вариант, подхватывает меня под мышки и вместе со мной ныряет под тот же корень, за который держался, затаскивая нас обоих в неглубокую, продолговатую, прикорневую пещеру.

Уже в кромешной темноте мы лежим, скрючившись, затаив дыхание, плотно прижимаясь и держась друг за друга, словно это каким-то образом поможет.

– Может, их собьет с толку запах… – выдыхаю Станису в шею.

Он, помедлив, кивает, и я слышу, как он принюхивается – действительно, в пещере сильно воняет грибами и плесенью. Это может отбить собаке нюх. Нам бы точно отбило... Я еще сильнее поджимаю босые пятки, вдавливая их в сырую, пахучую землю, надеясь пропитаться этим запахом насквозь, слиться с ним…

– Прощай, Айрин… – без всякого предупреждения, Станис вдруг склоняется ко мне и целует – коротко, лишь на полсекунды замирая, прижавшись ко мне теплыми губами. – Увидимся в другой жизни.

– Что? – я не понимаю.

– До полнолуния двадцать минут… – скороговоркой, выдыхая мне в рот, продолжает он. – Как только обернешься, беги в обратную сторону, им в тыл. Тебя ничем не будет отличить от обычного зверя и запах будет простой, а не тот, на который они науськаны… И не возвращайся сюда, не вздумай мстить за меня! Ты сможешь, принцесса…

Я все еще с трудом понимаю, о чем он, но уже машинально сжимаю его рукав.

– Что ты несешь, Станис? Что я смогу?

– Ты знаешь, что, – уже жестко отвечает он. – Ты должна выжить. В тебе – кровь Первого Альфы. Ты должна… Обязана. Иначе все это было зря.

Я начинаю понимать, и одновременно крутить головой. Зажмуриваюсь, хотя и так ничего не вижу. И все сильнее обхватываю его руками.

– Мы оба успеем… Переждем здесь...

– Нет, Айрин. Ты знаешь, что нет. Либо я увожу их от тебя, либо через пару минут они найдут нас обоих. И тогда… ты знаешь, что будет.

Ужас безысходности охватывает меня густым, ядовитым облаком, стягивает и парализует, лишая сил. Лишая надежды – единственного, что вело меня сквозь непроходимые леса и болота, несмотря на боль. После момента оцепенения меня начинает безудержно трясти, я вжимаюсь в шею моего любимого, обильно поливая его слезами.

– Нет… я не хочу… не дам тебе умереть… Не даааам… – рыдания вырываются из груди, несмотря на все мои попытки сдержать их. Нельзя шуметь, нельзя…

– Люблю тебя, Айрин. Прощай.

Твердо хватая обе мои руки за запястья, Станис раздвигает их, еще раз припечатывает мои губы поцелуем, кусает даже, словно оставляет на мне свою метку, и резко съезжает по прелым листьям вниз, туда, где я уже не достану его, разве что ногами. Но он и их избегает, подпихивая меня еще глубже внутрь и выныривая из нашего укрытия.

Беззвучно воя в кулак, я слышу, как он прикрывает мое убежище какими-то ветками и едко пахучим мхом.