Волчья суть ректора Мережина

Глава 8

– Чего? – мне показалось, что я ослышалась.

– Не «чего», а «что», Гончарова, – Мережин поморщился. – Не коверкай слова, это не к лицу будущему специалисту…

Я нетерпеливо помотала головой и даже рыкнула – какая разница!

– Что… что вы сказали?

– Я сказал, что для проведения первого этапа диагностики тебе нужно куда-нибудь лечь. Я так понимаю, это связано с нахождением определенного типа баланса.

– И? И что еще сделать? – я даже пожалела, что у меня нет галстука и мне нечего поправить, чтобы стало легче дышать.

Станислав Романович тоже прочистил горло.

– Тебе нужно закинуть руки за голову и… и согнуть ноги в коленях. А точнее, поднять их, образовав в коленях угол в девяносто градусов. По данной теории, при сильном сотрясении нарушены определенные нейронные связи, и ты не сможешь держать согнутые в коленях ноги долго. Это будет признаком того, что нам надо работать над…

– Вы что, с ума сошли?! – перебила я его.

Мережин дернул головой, словно я дала ему пощечину. Взгляд его – до этого рассеянный и даже немного смущенный – вдруг сфокусировался, стал жестким.

– Выбирай слова, Гончарова. Я умею заставить людей пожалеть о них.

Те самые властные нотки, что заставили всю аудиторию замолчать – обреченно поняла я.

Нет, не отступится. И неважно, что им мотивирует – задуманный эксперимент над моей психикой или же у него самого сдвиг по фазе – с таким металлом в голосе он точно не отступится.

Выхода у меня было всего два – прямая конфронтация либо… спокойное, фаталистичное плаванье по течению. А заодно и шажок в сторону весьма заманчивых и любопытных открытий – ведь не узнаю же я, что с нами обоими происходит, если сейчас взбешусь и убегу отсюда. Никогда не узнаю. И всю жизнь буду от этого незнания страдать, раскладывая в голове все возможные и невозможные варианты.

Пару секунд я еще раздумывала, пробуя опираться на больную ногу… а потом встала и плавно, не отрывая глаз от мужчины передо мной, опустилась на мягкий ковер, расстеленный по всей ширине комнаты. Ненужный костыль лег ровно вдоль моего тела.

– А вот это плохо, – наблюдая за мной, Мережин вдруг нахмурился.

– Что? – я испуганно приподняла голову. – Нет, хорошего в моем положении, конечно, мало, учитывая, что мне вовсе не хочется лежать тут перед вами, как какая-то…

– Ты не стала даже осматриваться, – перебил меня ректор. – Выбирать, куда бы лечь. Не стала по-девчачьи смущаться и метаться в поисках менее компрометирующей позиции – так чтобы не показаться глупой или пошлой. Это было бы естественной реакцией в твоей ситуации. Ты просто упала, где стояла. И даже не проверила, куда ложишься – на ковер или на голый, грязный пол. Это неестественное поведение. Не соответствующее твоей персоне в данный отрезок времени. А все неестественное свидетельствует о поврежденной психике.

По мере того, как он все это говорил, мне становилось все страшнее и страшнее. Нет, не потому что у меня какое-то там «несоответствующее» поведение. А потому что оно как раз было «соответствующим»! Соответствующим тому, что я чувствовала по отношению к этому совершенно чужому мне человеку! Несмотря на все мои подозрения, несмотря на ощущение, что он манипулирует мной и, возможно даже, воздействует как-то физически…

Я… я чувствовала, что он не причинит мне вреда. И что я могу, ДОЛЖНА ему подчиниться. Должна доверять ему. Как тому, на кого он так похож. Как Станису.

Мне вдруг стало настолько страшно, что даже замутило.

– Простите… – забормотала я, приподнимаясь и опираясь на локоть. Зажмурилась, пытаясь остановить головокружение и тошноту…

– Что? Плохо? – в одно мгновение ректор оказался рядом со мной, на коленях, помогая мне сесть.

– Ага… – задыхаясь, я цеплялась за его плечи, как за спасительный якорь в уплывающей от меня реальности. Впрочем, этот якорь явно уплывал вместе со мной.

– Вызвать скорую? – прижимая меня к себе, Мережин, казалось, не мог решить, поднять меня или наоборот – улечься на пол вместе со мной.

– Нет, просто… затошнило. Могу испортить вам ковер… – пролепетала я, глубоко вдыхая. И вдруг поняла, что его запах – яркий и отчетливо узнаваемый – успокаивает меня… снимает и тошноту, и головокружение.

Вот только если бы я смогла подобраться к нему поближе, вдохнуть у самой шеи… Там, где начинают расти его волосы…

Руки сами по себе последовали туда, куда так хотели добраться губы… обвили шею, закопались пальцами в короткий, густой ежик на затылке… надавили… О да… вот так…

– Что ты делаешь, Гончарова? – его голос – хриплый и до странности отстраненный – донесся до меня сквозь туман похоти. А через секунду уже был у самого уха, увещевая меня «немедленно прекратить», но не удаляясь – словно одной моей силы хватало, чтобы удерживать его вопреки его воле.

И наконец я достигла цели! Вжалась носом и всем лицом в его шею – в то самое, заветно секретное место между подбородком и шеей, чуть за ухом… И боже мой, как там пахло! Сильный, мужской, почти животный запах, смешанный с ароматом одеколона… и еще чего-то неуловимого, но такого знакомого… такого родного…