Волки смотрят на Еву

Волки смотрят на Еву

Лазарус разглядывал лицо покойника. О, простите, «пациента»! В госпитале госпожи Евы-Лотты не бывает покойников, она следит за этим лично.

– Смерть наступила в три пополудни, – протокольно-сухо сообщил усатый санитар, отстраняясь от тела. От пациента.

Лазарус вскинул к глазам часы – половина четвёртого. Грёбаная половина четвёртого! Успеют? Должны. Замельтешили синие форменные жилеты, санитары споро подняли носилки. Лазарус в последний момент запрыгнул в машину, отмеченную двумя танцующими фениксами – та сорвалась с места, полетела по городу. Сирена стонала над головой.

Скорее, скорее, скорее. Резкие гудки, повороты – живой город не пускал мёртвого. Ну же! Водитель круто обрулил неповоротливый омнибус, по скамье заскользил пациент. Всё ещё тёплый, мягкий. Знакомый.

«Авнер Гейтс, сорок два года, пианист ресторана «Пьянофорте веккио». Тринадцать возрождений» – Лазарус словно читал с больничного бланка, отпечатавшегося в мыслях. Тринадцать. Как минимум половину он сотворил сам, вот этими вот руками – тощими, ни дать ни взять лапы оголодавшей дворняги. Только у дворняг не бывает татуировок. Лазарус скользнул взглядом по пляшущим фениксам – набил бы их снова? Не сейчас, на пороге унылых тридцати, а тогда, восемь лет назад? Когда готов был молиться госпиталю «Второй шанс» и госпоже Еве-Лотте лично, точно богу, которого нет.

Лазарус снова глянул на белёсое лицо Авнера. «Чего ж ты помер-то хрен знает где? Но мы успеем, успеем. Всегда успеваем. А может, ты просто к нам не хотел?» Мысль горькая, точно привкус сигареты на языке.

Окна машины застила каменная тень госпиталя «Второй шанс». Вот и снова добро пожаловать, господин Гейтс. Санитары засуетились, сплошной синей тучей накрыли стынущее тело. Выволокли из машины, рысью побежали к дверям – уже нетерпеливо распахнутым, словно рот перед отлично прожаренным стейком.

Сам Лазарус не торопился. Пока подготовят бокс, пока доставят препарат… Можно постоять на крыльце, перекурить… А, проклятье, он же больше не курит. Значит, просто постоять. Поглазеть, как выплывает из своей оранжереи госпожа Ева-Лотта в приталенном белоснежном жакете. В её руках – букет пионов, со стеблями переплелись пряди длинных пепельно-русых волос. Не иначе леди на прогулке, а не главврач. Лазарус шаркнул подошвой ботинка, словно затушил брошенный под ноги окурок. Взгляд на часы – сорок минут с момента смерти, а значит, больше нельзя тянуть.

Он направился к стойке регистратора по голубому глянцу кафеля, слушая эхо собственных шагов. Здесь никогда не бывало людно, не прохаживались по коридорам больные, не пахло бинтами и лекарствами. Чисто, пусто – стерильно. На стенах равнодушно кружили в бесконечном танце фениксы.

– Доктор Лазарус Чейн, – отчеканил он круглощёкой медсестре с тугой баранкой волос под синим чепчиком. – Запрос на препарат для пациента Авнера Гейтса.

Вяло, точно её накачали транквилизаторами, она извлекла из стопки чистый бланк, положила на стойку. О, да будто из них двоих покойник вовсе не Гейтс! Впрочем Лазарус не торопил – шустрей медсестра не станет, а ещё четверть часа слушать недовольное ворчание совершенно некогда. Лучше быстрей набросить острые росчерки слов на бумагу, всучить этой отъевшейся улитке заполненный бланк и ждать, барабаня пальцами по столу регистратора.

Ещё пять минут – Лазарус почти слышал, как скреблась по циферблату неумолимая стрелка – и медсестра выложила перед ним препарат. Значит, и правда, успели. Он подхватил невесомый шарик с мерцающей дымкой внутри, бросил ироничное «спасибо» и кинулся в бокс.

Авнер Гейтс ждал – куда он денется? Лежал себе, как миленький, по пояс укрытый белой простынёй. Впалая грудь – шрам на шраме, так сразу и не сосчитаешь, сколько их всего. Хотя Лазарус знал и без счёта. Каково это – тринадцать раз? Уж он-то точно не хотел испытать на себе, хотя бы ради этого стоило бросить курить – сердце слишком слабое, ему столько раз говорили.

– Я почти нашёл…

Лазарус оглянулся – чей шёпот? В боксе для «тяжёлых» только он и Авнер Гейтс, не самый разговорчивый малый. Галлюцинация? «Сколько воскрешенных у тебя за спиной, а, Лазарь?» Может, рано или поздно все тут сходят с ума?

– Я почти нашёл её!

Голос окреп, и Лазарусу больше не пришлось озираться, чтобы понять. Говорил Авнер, как пить дать – Авнер. Шевелились бескровные губы, приоткрылись веки. Лазарус даже сжал покрепче препарат, вгляделся в него, чтобы убедиться – на месте. Никакой операции еще не было, с ним говорил мёртвый.

Стоило бы, пожалуй, развернуться и прогулочным шагом пройти к пахнущему розами кабинету госпожи Евы-Лотты, оставить на столе заявление. Мол, отказываюсь от проведения сегодняшней операции по состоянию здоровья, беру отгул до завтра или прямо уж до следующей недели.

– Кого нашёл? – осторожно спросил Лазарус. Он всегда умел поступать правильно, это уж точно.

– Её. Ты ведь тоже её ищешь? Я знаю, ищешь.

Никого он не искал, что за бред? Но слова мёртвого Авнера отзывались странным согласием в груди. Пришлось заглянуть в себя – глубоко-глубоко. И там…

– Так ты нашёл?

Зачем спрашивает? Надо бы прямиком к психиатру – решил поболтать с трупом! Совсем крыша поехала. Но сейчас… Сейчас не было вопроса важнее. Ему необходимо знать. Губы Авнера выгнулись улыбкой: