Волшебная киска Ванессы или месть изменнику.

Пролог.

Я шалею.

Где ты, нежность?!!!!

Нет, она еще теплится в камере моего сердца. Она стучит там набатом. Но ее нечему подпитывать. Вся живительна красная влага мигрирует в пах. Вот, где сейчас пиршество. И там же мое внимание.

Пока не все. Еще нет. Ее лицо, как маяк. Смотрю на него. Наслаждаюсь.

Какая же она красивая. Раскрасневшаяся, блестит от пота. Солнце играет в этих капельках, там поселилась радуга. Я залипаю. Только это и спасает, а то уже набросился бы на нее, как раньше.

Глажу ее лицо, перебираю волосы, пока она трепещет ресницами.

Трепещи, родная. Трепещи, только глаз не открывай. Молю! Не вывезу, если увижу твой взгляд. Знаю же, что в нем сейчас. Слишком хорошо тебя знаю, моя ж ты роковая порочная девочка.

Сколько в ней греха и в то же время изящества. Она упоение мое и проклятье.

А может это во мне распутство торжествует? Она ведь просто сосуд божественной амброзии. Эликсир жизни. Нектар. Но почему вдыхая ее пары я так пьянею? Почему не в силах удержать внутреннего зверя?

Грызет он меня. Лапами по грудаку скребется. Чувствую его присутствие. Во мне он еще. Шипит и скалит зубы. Требует выпустить.

Что за клетку ему соорудить? Какие прутья его удержат?

Догадываюсь уже. Вот те самые эфемерные и легкие, которые из тонкого нежного чувства сплетены.

Боготворить ее должен.

Обожать!

И я обожаю. Преклоняюсь, душа животные порывы. Слизываю с ее лица, шеи и яремной ямки солоноватую влагу. Не давлю. Стараюсь быть чутким. Робким, твою мать!

Я стараюсь, видят ее суровые боги. Очень стараюсь. Но…

Она убивает во мне все человеческое, когда распахивает ресницы, поражая ядом своей стрясти.

Господи, спаси и сохрани! Спаси нас. Меня. Ее. То светлое, что зародилось между. Спаси, заклинаю!

Но господь не внемлет молитвам грешников и сластолюбцев.

Он нем к разнузданным уродам, вроде меня. А без его поддержки я слаб.

Как сопротивляться своему пороку, когда его инициатор сейчас подо мной? Лежит распластанная и ждет меня. Ждет всего без остатка.

Нет, подчинить Ванессу не хочу. Хоть это пагубное стремление отступило. Может от того, что вижу, как она отдается? А ведь я даже не в ней.

Но я хочу ее испробовать. Вкусить. В том новом качестве, которое обогатило нас обоих. Она должна ощущаться как-то иначе. Я должен стать для нее кем-то другим.

И так распирает меня это любопытство, что сил держаться нет. Да еще и пах дымится. Того и гляди разорвет мой член от натуги.

– Хочу тебя, – шепчу, лелея робкую надежду отпугнуть ее этим похабным признанием.

Ха! Она от меня и не такое слышала. Это, пожалуй, самое ласковее, что я выдавал ей в порыве страсти. Поэтому я добавляю, ломая собственный хребет:

– Вы-е-бать. – рассыпаюсь на дробные звуки.

Но она не отшатывается. Лишь шире распахивает глаза. Вздрагивает, но кивает.

Нет, родная, что же ты творишь. Не потакай!

Я даже головой мотаю. Нет! Нет! Нет!

Но Ванесса только нервно как-то облизывает губы, сжимается, а потом расслабляется и подается ко мне. Принимает.

И больно, и сладко от ее открытости. Любого она меня стерпит. А мне от этого рычать охота. И ебать, конечно. Ебать охота так, что глаза застилает бесстыдной разнузданностью.

– Ты уверена? – собирая по крупицам уже раздробленную волю, сиплю я, вклиниваюсь между ее ног.

– Да, – рубит она по моей шее топором.

Я в буквальном смысле чувствую, как голова отделяется от тела и скатывается куда-то в тартарары. Судорожно сглатываю и с каким-то отчаянным и натужным рыком прошиваю, ее чуть ли не насквозь. А после…