Вопреки...

Вопреки...

Приглашаю вас окунуться в прошлое.

Во времена давние, но на мой взгляд, не менее интересные.

Герои этого повествования с нетерпением ожидают

Вашего участия и переживания за их судьбы .

Я же буду благодарна Вам за отзывы о моем творчестве и искренние пожелания ……..

ВОПРЕКИ……

Под тихий перезвон дорожных колокольчиков Маше наконец-то удалось уснуть. Сон навалился внезапно, словно кто-то большой и сильной лапой вырвал её из печального бытия, приносящего невыносимые страдания и боль. Лошади неспешно катили карету по разухабистому сибирскому зимнику, унося Машу в новую, такую непонятную, И ОТ ТОГО ПУГАЮЩУЮ, САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ ЖИЗНЬ.

Семья Калугиных в небольшом сибирском городке была на виду. Отец, Иван Петрович Калугин человек весьма состоятельный, имел богатое имение, расположенное на берегу живописной речки, три деревни под Тобольском, свечной завод, большую лесопилку и Золотодобывающий прииск в глухой тайге.

Нраву он был строгого, но не жесток, скорее справедлив и милосерден. Рабочие при нем жили в достатке, получая за свой тяжелый труд приличное жалованье. И случись у кого беда, в помощи от хозяина отказа не было. За это и отвечал ему народ любовью и почитанием.

Матушка, Варвара Никитична слыла женщиной доброй и весёлой. А если добавить к этому – необыкновенно красивой, получится чистая правда! Нередко Машенька, аккомпанируя маме за роялем, засматривалась на её точёный профиль, огромные серые глаза, обрамлённые густыми, черными ресницами, высокую шею, изящные руки, стройный стан – всё это красота! Иного на ум и не придет! И завершит картину необычайной силы голос! Её сопрано звучал под сводами бальной залы как реквием неувядающей силе и красоте женского обаяния!

Иван Петрович в те мгновения не сводил с жены восторженного взгляда, в котором читалась и страсть , и любовь, и невысказанная благодарность провидению, которое свело его навеки с единственной в мире женщиной, его женой.

Варвара Никитична, несмотря на деликатность и мягкость характера, хозяйство вела рачительно и разумно. Дети, Машенька и Виктор, были окружены заботой не навязчивой, в меру. Виктор, на правах старшего оберегал сестрёнку от житейских огорчений, Маша же боготворила брата, стараясь всем поставить его в пример. Отец к сыну относился строго, понемногу вводил его в семейный бизнес, поучая, наставляя, порой наказывая – готовил себе достойную смену.

Ну а с Машенькой всё было по- другому. Стоило только дочке взглянуть на него огромными, мамиными глазами, как вся решимость таяла, уступая место обожанию и какому-то детскому послушанию. Маменька частенько ворчала, порой даже отчитывала папеньку за излишнюю мягкость Отец соглашался, обещая быть построже. Но…устоять против Машиного очарования у него просто не было сил. Словом, женщины в этом доме были обожаемы, оберегаемы и любимы! Женская же половина семьи отвечала своим мужчинам безграничной любовью и преданностью. Но судьба порой вносит свои коррективы в безмятежное течение жизни. Вносит нежданно, жестоко ломая привычный жизненный уклад, всё перевернув с ног на голову, уносит покой и умиротворение, взамен оставив безысходность и искорёженные[Lenovo1] горем души. Поездка четы Калугиных в дальние имения разделила жизнь Маши и Виктора на «до и после». Прямо с дороги заселились родители в дальний флигель, велев кроме доктора никого к ним не пускать. Вердикт врача был безжалостен – тиф. Виктору, как старшему, он сказал честно: «Надежды на выздоровление очень мало. Случай крайне запущенный, времени мало осталось» Известие о болезни родителей свалилось на детей, как ком с горы! Приглашались светила в медицине с мировым именем, покупались лекарства самые дорогие… Но все усилия были тщетны. Ушли они, как и прожили, вдвоем. С разницей в один день.

Похоронили чету Калугиных на холме, над рекой. Именно там они частенько подолгу сиживали летними вечерами, наблюдая, как медленно опускается алый шар закатного солнца за край дремучего леса, подсвечивая пушистые верхушки елей пурпурным светом. Как лениво катит свои воды полноводная река, редкими всплесками волн словно переговаривается с природой, создавая свой особый мир умиротворения и покоя. Мир, в котором суждено было остаться навсегда двум любящим друг - друга сердцам!

Ну а у Маши и Виктора случилась беда! Беда, беда, беда…. Словно стылым зимним сквозняком безжалостно выстудило дом, разум и сердце! Виктор был вынужден уйти с головой в дела, и это его спасло. Машеньке же совсем было худо. Она угасала. Виктор решил увезти сестру в Ялту на пару месяцев. Подлечить и немного успокоить. И действительно, смена обстановки благотворно подействовала на неё. Всё там было ново, не так, как в Сибири. Совсем иная архитектура. Дома, улицы, площади – всё это было красиво, уютно, радовало душу. На смену привычным березкам и елям пришли кипарисы и пальмы. Фонтаны, играя на солнце алмазными струями воды, давали городу прохладу и непередаваемое очарование. Ялта утопала в цветах, которые всюду расточали доселе неведомые ароматы. И море…оно бескрайнее, сверкающее на солнце, тихим шумом прибоя убаюкивало её, незаметно успокаивая и выводя из депрессии, в которой Маша пребывала долгих два года. Слёзы незаметно высохли, печаль в глазах уступила место просыпающемуся интересу к жизни, упрятав грусть утраты поглубже, оставив лишь воспоминания. Виктор, наблюдая за чудесным выздоровлением сестры, решил переселить её в Санкт- Петербург, к любимой тетушке Вале, младшей сестре отца. Она жила в большом особняке на Мойке, и несказанно обрадовалась племянникам, так как была совершенно одинока и с ума сходила от тоски. На радостях она разрешила взять с собой Прохора, о котором нужно говорить отдельно.