Вопросы Почемучки

1. Рождение

Дверь в детскую открылась бесшумно, но Максимка тут же распахнул глаза.
— Опять не спишь? — усталый голос отца был полон тщательно скрываемой радости.
— Почти сплю, — пролепетал сын, — Как у тебя дела?
Отец медленно уселся на пол и погладил вихрастые кудри отпрыска.
— Всё хорошо, сынок. Ты как? Как в школе?
— Хорошо.
— Уроки сделал?
— Папа! Ты забыл, я в первом классе.
— И что?
— А то, что мы только почерк вырабатываем. У меня здорово получается! Показать тетрадь? — сын уже готов был выскочить из постели.
— Верю, верю! — отец с улыбкой замахал руками, — Молодец! Вопросов нет!
Затем усмехнулся, прикрыв глаза, а через секунду снова спросил:
— Ты покушал?
— Да. Мама оставила ужин и убежала на дежурство. Она попросила сказать тебе, что надо хлеба купить. Я подумал, что ты опять задержишься, и купил сам.
— Умница ты моя!
— Я не умница! — Максимка надул губы, — Так девчонок называют!
— Не обязательно, — отец не прекращал улыбаться и смотреть в глаза сынишки, — Не обязательно. Так называют и мальчишек. Особенно таких прилежных, как ты. Прости папку, что не сходили с тобой на выходных в парк.
— Ничего, пап. Сходим ещё. Не переживай!
— Умница ты моя! — опять проговорил отец и тут же засмеялся, видя возмущение в глазах сына, — Ну, не сердись. Ой! Совсем забыл! Я ж тебе подарок принёс.

Отец осторожно вытащил из нагрудного кармана плоскую бумажную коробочку.
— Держи.
— Что это?
— А ты открой.
Маленькие пальчики осторожно извлекли из бумажного плена плоскую оранжевую пластину. Она была размером как раз с Максимкину ладошку и представляла собой силуэт девчоночьей головы с забавными хвостиками по бокам. На месте лица темнел дисплей.
— Давай, включу. Я уже настроил всё под тебя, — отец осторожно прикоснулся к незаметной кнопке, и лицо вмиг ожило. На Максимку глянули огромные зелёные глазищи в обрамлении гигантского количества конопушек. Девчушка несколько секунд испуганно таращилась, а затем широко улыбнулась.
— Это же электронный друг! — восторженно прокричал Максим.
— Да.
— Но… — сын удивлённо посмотрел на отца, — Это же очень дорогая штука.
— Прости, сын, но в ней слетела прошивка. Потому и досталась мне практически бесплатно.
— Так она не работает? — Максимка вмиг расстроился.
— Ещё чего! Я, конечно, не богач, но и полное барахло дарить сыну не буду. Твоя электронная подружка полностью функциональна. Почти. Не работает только речевой синтезатор. 
— Так она не говорит?
— Не говорит. Но я залил в неё программу субтитров. К сожалению, экран мизерный, потому отвечать она будет односложно. Но не беспокойся! Всё, что ты ей скажешь, она отлично поймёт и запомнит. А какие она рожицы корчит!
— Привет, — Максим тут же прочитал вспыхнувшую под рожицей надпись и радостно закричал в ответ: — Привет! Привет!

***

— Слушай, ребёнок с твоей игрушкой совсем от рук отбился! — супруга возмущённо посмотрела на отца Максимки.
— Ой, да не говори глупостей!
— Глупостей? Учительница жалуется, что он всю тетрадь изрисовал её рожицами.
— Ну, и что? У парня, может, талант разовьётся! Будет известным художником… 
— Не городи чушь! У нас нет денег на обучение рисованию. Хорошо, если сможем его в среднюю школу перевести. Нам нечем по долгам платить, а тебе всё хиханьки!
— Успокойся! Я пошутил, — отец примирительно поднял руки, — А если серьёзно, то пацан хоть гулять начал.
— Видел бы ты, как он гуляет, — мать устало отвернулась, — Выбежит на пустырь, усядется среди железяк и давай с ней разговаривать.
— Сколько раз говорить, что она не может ничего ему сказать?
— А это ещё и хуже!
— И чем же?
— Максимка с ума с ней сходит!
— Не сгущай краски. Пацан растёт. Все его друзья не вылазят из пси-сети. Прошло время, когда в прятки и догонялки играли. Прошло! Даже мы это помним лишь по бабкиным рассказам. На пси-канал денег нет, собаку мы тоже ему завести не можем. Потому радуйся, что хоть такой друг у него есть.
— Радуйся… Чему ж радоваться, если ребёнок уже начал наделять свою игрушку человеческими качествами? Вчера вот замечаю, он сидит и тихонько смотрит на экран. Подхожу и вижу, что игрушка зависла.
— Ну, да, бывает.
— Спрашиваю, на что он смотрит? Надо перезагрузить. Он как заорёт: “Не трогай! Она мечтает!” Это по-твоему нормально?
— По-моему, да.
— Что? — жена от удивления даже привстала.
— У нас нет возможности мечтать. Так хоть у него пусть она будет. Не кричи, пожалуйста! К сожалению, это быстро пройдёт… 

***

Айл скучающе глянул на домашнее задание, зевнул и закрыл тетрадь. Тратить даже мизерную капсулу дешёвого двумерного времени на такую скукоту не хотелось. “Сделаю перед уроком!” — решил ученик первого класса и мгновенно перескочил в кабину телепортации. Посещение сотоварищей по играм в этот раз успеха не принесло — все, как на зло, были заняты. И Айлу пришлось искать развлечения в одиночестве. Пробежавшись по излюбленным и оттого изрядно надоевшим местам, Айл разочарованно вернулся в точку отправления. “Да что такое! У всех какие-то дела. Не понимают что ли, что сегодня пересечение сразу нескольких бран вселенных! Такой момент! У меня куча сэкономленной энергии перемещения, а рвануть не с кем!” Айл с грустью посмотрел на свёрнутую голограмму тетради. “Нет! Не буду я в такой день решать шестнадцатимерные матрицы! Этой глупостью всегда смогу заняться”. И первоклассник напряжённо начал оглядывать апартаменты. Небогатое четырёхмерное жилище было, тем не менее, оборудовано по последнему слову техники их цивилизации. Отец Айла хоть и придерживался аскетических взглядов, но занимая высокий пост, не мог обойтись без персональной кабины сверхдальней телепортации, аппарата глобального синтезирования, монитора многомерного моделирования и ещё нескольких десятков дорогущих аппаратов.

Решив, что отец вряд ли будет сильно огорчаться, Айл осторожно шагнул в отцовскую телепортационную кабину. Стандартная навигационная панель была усеяна десятками непонятных указаний и напоминаний. Знавший отца как человека исключительной аккуратности, Айл поначалу немало удивился. Но спустя несколько мгновений обнаружил, что в кажущемся информационном хаосе присутствовала далеко не сразу заметная строгая организационная структура. Айл осторожно вывел трёхмерную проекцию в четвёртое измерение и начал неторопливо изучать микроскопические ярлыки. Подавляющее большинство слов было ему совершенно неизвестно. Мальчишка уже готов был покинуть отцовскую кабину, как его взгляд зацепился за непривычную, выбивающуюся из делового строя надпись “Бесполезно”.

“Ну, раз бесполезно, то отец точно не будет ругаться” — решив так, Айл запустил процедуру перехода по указанным координатам. И через бесконечно долгую миллионную долю секунды мальчишка оказался в непролазной толчее. Его окружали тысячи суетящихся и снующих туда-сюда призраков. Они куда-то спешили, непрерывно говорили в громоздкие устройства связи и совершенно не обращали внимания друг на друга. Находясь в коконе родного измерения, Айл был незаметен и неощутим для них. А потому безо всякого стеснения начал присматриваться то к одному индивидууму, то к другому. Озабоченные лица, порой злобные оскалы, притворный смех… Дёрганные движения, нервная дрожь… Шелест одежды странных фасонов, топот бесчисленных каблуков… И у каждого в глазах что-то неуловимо одинаковое… 

Айл задумчиво покрутил настройки пси-анализатора и начал рассматривать ауры. Через пару минут умный прибор сообщил анализ ситуации. Он был прост и ошеломляющ: “Усреднённый уровень положительной активности мозга почти нулевой. В настроении индивидуумов понимание безысходности приближается к абсолюту”. Прибор на секунду замолчал, а потом неожиданно выпалил: “Подтверждён предварительный прогноз к переходу аборигенов в состояние неживой материи”.

От неожиданности Айл тут же метнулся домой. Дверь кабины растаяла и перед малолетним хулиганом выросла фигура отца.
— Айл, разве я разрешал тебе пользоваться моей кабиной? — суровый голос не сулил ничего хорошего.
— Прости, папа, — мальчуган, понурив голову, говорил едва слышно.
— Тебе разве своей не хватает?
— Хватает, но сегодня никого не получилось вытащить. Все заняты.
— Учёбой, надо полагать? А ты?
— Да какой учёбой! Я в первом классе! Мне решать шестнадцатимерные матрицы в детсаду надоело. А в твоей кабине я ничего не трогал. Зашёл только по одному адресу. Самому безвредному.
— По какому?
— Там была пометка “Бесполезно”. Я подумал, что не сделаю ничего плохого, если загляну туда.
Отец глянул в готовые вот-вот пролиться слезами глаза отпрыска и с улыбкой махнул рукой.
— Ладно. Там ты всё равно ничего бы не повредил.
— Папа… — набравшись смелости, сын выдал давно вертящееся на языке: — А почему там пометка “Бесполезно”? И пси-анализатор мне странные вещи говорил… 
— Ты видел тамошних аборигенов?
— Да.
— И как впечатление?
— Странные призраки.
— Так вот, сын. Это не призраки. Это материальные живые существа скучного трёхмерного мира. А призраками они тебе показались потому, что ты свежим взглядом ухватил их суть.
— Какую суть?
— Ту, что поведал тебе пси-анализатор… 

***

Призраки всё также скользили мимо Айла. У них были иные одежды, другая речь. Их окружали не высотные дома, а небольшие хижины. Темп существования в этой местности был совершенно иной. Но пси-анализатор выдал всё тот же безжалостный приговор. Мальчишка, не желая в это верить, переместился в новую точку обречённой планеты. Затем ещё, ещё, ещё и ещё. И везде было то же самое… 

Наконец, устав скакать, он вышел у какого-то заброшенного места. Вокруг высились поросшие травой кучи техногенного мусора. Вечернее солнце погружало пейзаж старой свалки в причудливые багряные тона, а уже взошедшая луна в стремительно синеющем небе дарила сумеркам какие-то совершенно сказочные оттенки. Ощутив явственную необычность момента, Айл сверился с навигатором. “Так и есть! На шкале вероятностей невиданный максимум! Точно что-то необычное найду!” И гость из иного измерения бросился изучать заброшенную свалку.

Необычность нашлась тут же. Это был курчавый мальчонка, ровесник Айла. Он сидел, скорчившись в три погибели на ржавом рельсе и изо всех сил вглядывался в какой-то прибор. Айл автоматически навёл на него пси-анализатор и едва не закричал от восторга. Обобщённая пси-индикация полыхала совершенно нетипичными для вымирающего вида цветами. В юном аборигене явно было что-то не так. Айл осторожно приблизился и посмотрел на прибор. Это была простейшая электронная игрушка с примитивной логикой и убогим интерфейсом. К тому же она намертво зависла. А её владелец склонился над ней так, что за тёмными кудрями не было видно лица, и изо всех душевных сил старался оживить заглючившую безделушку.

Айл уже хотел переключить анализатор на изучении схемы этого допотопного прибора, как в голове мелькнула догадка. Он направил датчик на человека и перевёл прибор в режим считывания уровня креативности мозга. И вот тут Айла ждало самое большое открытие. Шкала полыхнула почти до максимального значения! “Да ведь он даже не понимает, что имеет потенциал для пробуждения цифрового сознания!”

Максимка отчаянно вглядывался в застывшее девичье лицо. Его цифровая подружка уже около получаса не подавала признаков жизни. Конечно, можно было её перезагрузить, но ведь она же друг! Друзей не перезагружают! Максимка в очередной раз протёр рукой дисплей и тихо проговорил:
— Ладно уж. Раз у тебя нет настроения, то посидим в тишине.
— Это ты кому сказал? — незнакомый мальчишеский голос прозвучал столь неожиданно, что Максим едва не выронил игрушку. Но всё же справившись с испугом, опасливо глянул на незнакомца и важно ответил:
— Это я сказал своей подружке. А ты кто такой?
— Меня зовут Айл.
— Айл? Странное имя.
— Просто я не отсюда. А тебя как зовут?
— Максим.
— Максим, твоя подружка сломана. Хочешь, помогу починить?
— Ещё чего! Ничего она не сломана! — Максим демонстративно сунул драгоценную игрушку в карман, — Она просто задумалась. Что, ей и помечтать нельзя?
— Можно, конечно, — Айл улыбнулся, — Вот только она у тебя не умеет мечтать. Пока не умеет. Но ты сможешь этому её научить.
— Смогу? — Максим недоверчиво оглядел нового знакомца, — Откуда ты знаешь?
— Знаю, потому, что наши электронные братья умеют мечтать не хуже нас.
— Ваши братья? А кто вы такие?
— Мы — жители иного изменения.
— Врёшь ты всё! — Максим оглядел непривычно чистую одежду собеседника, — Небось, сам из центра?
Айл пожал плечами и вмиг стал полупрозрачным.
— Так ваши из центра умеют? Или может так? — и пришелец тут же раздвоился.
Максимка выпучил глаза и перепуганно хватал ртом воздух. Айл тем временем уничтожил двойника, а сам бесплотным духом прошёл сквозь землянина.
— Убедился?
— Да, — просипел Максимка.
— Так дашь посмотреть твою подружку? Или боишься?
Максимка уязвлённо дёрнулся, но вдруг совершенно неожиданно для самого себя выдал:
— Да, боюсь.
— Я не причиню тебе и малейшего вреда. Ты же это отлично чувствуешь.
— Я не за себя боюсь, — Максим осторожно достал игрушку, — А за неё.
— Почему ты за неё так боишься? Она ведь примитивна даже по меркам вашего мира. Она ничему не может научиться. Да она и говорить-то не может!
— Зато она умеет мечтать! И она мой друг! Понял?! — последнее слово Максимка выкрикнул в лицо удивлённому пришельцу.
— Пожалуйста, не беспокойся! — Айл осторожно взял оранжевую пластмасску и провёл над ней анализатором, — Так, ясно. Есть неполадки. Сейчас мы их поправим.

Максим зачарованно наблюдал, как материализовавшийся прямо из воздуха неведомый аппарат начал сканировать его электронную подружку. Айл же с куда большим интересом смотрел на землянина. Наконец не выдержал и спросил:
— Почему ты за неё боишься сильнее, чем за себя?
Максиму не хотелось отвечать. Но Айл все же настоял. И в конце концов землянин рассказал, как отец объяснял ему беспочвенность страха перед смертью:
— Отец говорит, что глупо бояться того, чего ты уже не увидишь.
— Что ж, пожалуй, он прав.
— Но я не смогу пережить её смерть… 
Айл изумлённо оглядел Максима, а потом грустно сообщил:
— Не стоит бояться и её смерти. Она ещё долго протянет. Обещаю! И болеть она не будет. А вот мечтать она теперь и взаправду сможет научиться. И говорить.
— Правда?
— Правда! Но только если ты захочешь её научить.
— Научить? А как?
— Вот это только ты сам сможешь придумать… 

***

— Папа, я хочу спросить… — Айл смущенно замялся.
— Да, Айл. Слушаю тебя.
— Про тот мир, на котором метка “Бесполезно”. Этот мир… Он действительно бесполезный?
— К сожалению.
— Но почему?
— Видишь ли, сын… По современным понятиям, которые основываются на законах вселенской эволюции разума, населяющие тот мир существа не считаются разумными. Их страх и инстинкты куда сильнее разума, который практически не развивается.
— Не может быть! Вы с ними общались?
— Ох, Айл. Конечно, общались. Причём неоднократно. Множество раз наши ксенопсихологи пытались наладить с ними контакт.
— И что же?
— Видишь ли… — отец замялся в поиске наиболее доходчивого объяснения, — Сокрытие истинного положения вещей во всей совокупности множества реализаций мироздания имеет весьма плачевные последствия. Иначе говоря, врать слаборазвитым аборигенам нельзя. Это нарушит их развитие. И это было доказано множество раз. И в теории, и на практике. Так вот жителей той планеты истинное положение вещей так потрясло, что они готовы были идти на самоубийство. Но только не признавать сообщённые нами знания. Потому их главари и решили держать народ в неведении. 
— Так что же теперь с ними будет?
— Сын, тебе не нужно о них беспокоиться. К сожалению, не всегда разумная жизнь на планете вырастает до уровней вселенского разума.
— Да, но что же с ними будет?
— Рано или поздно их цивилизация пройдёт очередной цикл обновления. 
— Что это значит?
— Текущий виток разумной жизни будет прерван. А их куцые знания будут безвозвратно утрачены.
Впервые в жизни услышав столь категоричный приговор, Айл удивлённо посмотрел на родителя. “Может, отец шутит?” Но тот был совершенно серьёзен.
— А почему мы не спасём их мир? Почему мы так жестоки?
— Жестоки? Ну, что ж, посмотри сам… — отец развернул гиперобъём, — Погоди, сейчас найду что-нибудь… так сказать, наиболее красноречивое. Ага! Вот, погляди.
— Что это?
— Это реализация одного из событий их мира.

И перед Айлом возник образ погружённого в раздумья старика. Он сосредоточенно инструктировал молодого парня.
— Этот старик — великий учёный того мира. У них он первый открыл дополнительное измерение в пространстве времени. И не просто теоретически обосновал возможность временных переходов, но и построил работающий прототип машины темпорального перемещения. Сейчас, Айл, ты видишь, как он отправляет своего аспиранта в прошлое.
— Зачем?
— Старику захотелось доподлинно узнать причины грядущей экологической катастрофы, — отец умолк, наблюдая, как молодой человек залезает в капсулу, а пару секунд спустя, выходит из неё значительно изменившимся.
— Ого! Он сильно постарел!
— Да, Айл. Он провёл в путешествии почти двадцать лет. Казалось бы, срок достаточен, чтобы возмужать и набраться мудрости.
— А в действительности?
— Сейчас увидишь.
Но аспирант не только поседел. В его глазах Айл увидел нечто новое. И это новое ему очень не понравилось. Аспирант тем временем уселся напротив старика и начал повествование о своих перемещениях. Он сообщил, что предположение профессора о том, что чем умнее человек, тем больше согласуются его мысли и слова, полностью подтвердилось. Сдержанно он поведал, как был свидетелем рождения крылатых фраз. В Месопотамии воин-победитель изрек: “Прав тот, кто сильнее”. Затем аспирант побывал в Древней Греции, где мудрец сказал: “Прав тот, кто поступает с другими так, как они поступают с ним”. И, наконец, в Иерусалиме удалось услышать из уст самого Христа: “Прав тот, кто поступает с другими так, как хочет, чтобы они поступали с ним”. Старик зачарованно слушал ученика, совершенно не замечая, что тот давно перестал считать профессора не только наставником, но и… 

Додумать мысль Айл не успел. Ибо в этот момент аспирант мерзко ухмыльнулся и заявил: “Вы, профессор, были правы, что дали мне аппарат для чтения мыслей. Я понял, в чём причина наших бед. Она в том, что во все времена человек абсолютно уверен в правоте только одной фразы: “Прав тот, кто любую красивую и благую идею сможет обернуть в личную пользу”. Мы с вами обычные люди, а потому вам конец. Ваша жизнь ничего не решает. Мы обречены. Так почему бы мне не насладиться вашей должностью?” После этого прогремел выстрел, и тело старика рухнуло на пол.

Айл ошарашенно посмотрел на отца. Но удивление быстро сменилось возмущением:
— Но это же моделирование!
— Да. До открытия темпоральных переходов они не дотянут. Но здесь дело не в технических деталях. Ибо смоделированное социальное взаимодействие имеет высочайший индекс достоверности. И это только один из миллионов эпизодов жизни аборигенов. Они живут лишь завистью и ненавистью.
— Но не все! — не сдавался Айл.
— Согласен. Не все. Скажу больше: такие типы даже в меньшинстве. 
— Вот именно!
— Но процент вредных особей значительно превышает предел, допускающий дальнейшее развитие цивилизации, — безжалостно добил отец.
— А как же те, кто верит в любовь и справедливость? — Айл готов был расплакаться.
— Жизнь этой части популяции всегда была предметом для оттачивания злодеяний остальных членов общества. Потому аннигиляция планеты принесла бы им долгожданное избавление. Теперь ты понял, сын, что мы вовсе не жестоки?

***

Несколько дней Айл не находил себе места. Из головы не выходил кудрявый мальчика, сжимающий в грязных пальчиках пластиковую игрушку. Айл несколько раз просматривал и перепроверял его психограмму. Ошибки быть не могло — юный абориген действительно имел потенциал для перевода цифровых созданий в разряд живой материи. И ужас от осознания его неминуемой гибели давил на сердце, словно смерть ждала его самого. А понимание, что судьба того захудалого мира решается вовсе не лично отцом, а бог ведает каким количеством занимающих высокие посты людей, просто убивало.

Настрой сына был немедленно замечен родителем.
— Айл, что происходит? Ты что-то сам не свой.
Мальчишка поднял на отца полные отчаяния глаза и в едином порыве выложил всё: и про Максимку, и про его невероятную восприимчивость, и про желание оживить электронное существо… 
Отец слушал и не перебивал. А когда у Айла кончились слова и хлынули слёзы, то просто сгрёб сына в охапку и тихо, но твёрдо проговорил:
— Я ничего тебе сейчас не могу сказать. Но обещаю сделать всё, что в моих силах… 
— Папа! Пожалуйста! Не удаляйте этот мир, хотя бы пока Максимка там живёт! Пожалуйста! Ты посмотри на него! На остальных не смотри. Только на него! Может он и спасёт их… — и слёзы хлынули с новой силой.
— Хорошо, сын. Если всё так, как ты говоришь, то, пожалуй, так и стоит сделать.
— И ещё, папа… 
— Что, сынок?
— Помоги ему! Они не умеют ни учиться, ни учить.
— Ты хочешь, чтобы я провёл активацию его познавательных центров? Айл, этого делать нельзя.
— Я знаю. Уже изучил. Активация выше одного процента противозаконна.
— Именно.
— Но ему и полпроцента хватит!.. 

***

Отец осторожно заглянул в детскую и оторопело уставился на заполонившую стол кучу хлама. Мотки проводов, древние микросхемы, приборы со стародавними ЖК-дисплеями… Что всё это богатство родом с близлежащей свалки, догадаться было не трудно. Куда сложнее отцу было понять, для чего ребёнок притащил в дом это барахло. Рассердившись, на непутёвого сына, родитель далеко не сразу обнаружил, что самого Максимки в спальне нет.
— Совсем от рук отбился! Всыпать ему пора…
Он уже хотел покинуть комнату и отправиться на поиски, как под ноги попался школьный ранец.
— Так! Посмотрим-ка дневник.
Но первое, что извлекла родительская рука, была толстенная тетрадь. Открыв которую и пролистав несколько страниц, поражённый отец уселся прямо на пол. Клетчатые страницы были сплошь исписаны аккуратным Максимкиным почерком. Но это были вовсе не те упражнения, что должны выполнять ученики начальной школы. Вся тетрадь была исписана неведомыми алгоритмами на языке низкого уровня, которые то и дело перемежалась вставками шестнадцатеричных машинных кодов.

Тут донеслось слабое бормотание, исходившее явно из кухни. Максимка опять разговаривал со своей электронной подружкой. 
— Не капризничай! — к удивлению отца голос сына полнился непривычными наставительными нотами.
Но куда сильнее удивился вконец сбитый с толку родитель, когда услышал незнакомый девчачий голосок:
— А почему мы сейчас не идём гулять?
— Сейчас ночь. Надо спать!
— А почему ночью надо спать?
— Потому, что темно.
— А почему темно?
— Солнце село.
— А почему…
— Да что ж это такое! Алгоритм же правильный. Почему ты только вопросы задаёшь?
— Меня зовут “ты”?
— Нет.
— А как меня зовут?
— Не знаю ещё.
— Почему?
— Почему, почему… Вот! Буду звать тебя Почемучкой!