Восемь заданий для тихони

Пролог

Тоня

Двумя годами ранее

Я запираюсь в ванной комнате и оседаю на пол, плавно сползая спиной по стене. Зажмуриваю глаза и до боли закусываю губу, чтобы не разреветься. Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Я задержалась всего на полчаса, и то лишь потому, что в службе такси не было свободных машин.

– Тысячу раз тебе говорил, что не нужно убегать, когда я с тобой разговариваю, – доносится из-за двери грохочущий голос Мирона. – Выходи немедленно! Мы еще не закончили!

Верно. Говорил. Но что я могу поделать, если больше не в силах вынести его нападки? Я нехотя поднимаюсь и, оперевшись запястьями о край белоснежной раковины, вглядываюсь в зеркальную гладь. Как я ни старалась, все равно не смогла сдержать слез, и теперь мои глаза болезненно-красные. Я споласкиваю лицо холодной водой, делаю несколько глубоких вдохов и выхожу из ванной комнаты, опустив голову.

– Наконец-то! – Мирон, который все это время стоит под дверью санузла, требовательно приподнимает мой подбородок и придирчиво разглядывает мое лицо. Мои покрасневшие глаза и распухший нос моментально выдают меня с потрохами. – Опять слезы, – кривится Мирон. – Ты же знаешь, что я не поддаюсь на эти твои манипуляции, можешь даже не пытаться.

– Это не манипуляции, – всхлипываю я и дергаю головой, высвобождая подбородок из его захвата. – Просто мне обидно и я по-прежнему не понимаю, почему ты на меня взъелся!

– Я даже не удивлен, – зло усмехается он. – Потому что твой крохотный мозг, живущий в такой же крохотной черепной коробочке, не способен уяснить элементарных вещей.

– Прекрати меня оскорблять, – взглянув на Мирона исподлобья, я отталкиваю его плечом и прохожу в комнату.

– Ты по-другому не понимаешь! – срывается он на крик, следуя за мной по пятам. – Если я сказал тебе вернуться в девять, значит, ты обязана быть дома в это время! Не в десять, не в половину десятого, а в девять! И ни минутой позже! Неужели так сложно выполнить мою просьбу?

– Я тебе уже объяснила, почему так вышло, – устало повторяю я, опускаясь на диван и подгибая под себя ногу. – Ничего страшного не произошло. Ты знал, где я и с кем. Я тебя предупредила, что задерживаюсь.

– Да как тебе вообще можно верить после такого? – Мирон совершенно меня не слышит, а только больше распаляется. Мы словно стоим на противоположных берегах, и река между нами холодная и непреодолимая. – Я теперь не уверен, что ты была со своими курами. Признайся, у тебя кто-то появился?

– Ты себя слышишь? Я тебе отправляла фотографию из кафе.

– Как я могу быть уверен, что ты сделала снимок именно сегодня? Где доказательства?

Я тяжело вздыхаю и закрываю лицо ладонями. Это невозможно. Каждый раз одно и то же: я оправдываюсь, доказывая, что не обманываю его, а Мирон пытается убедить меня в обратном и искренне верит в то, что сам только что выдумал. Через какое-то время он осознает, что перегнул палку, извиняется, и мы продолжаем мирно жить до нового скандала. И так по кругу.

– Так ты, может, все-таки расскажешь, где тебя носило?

– Я тебе уже все сказала. Я была с подругами в кафе.

– Ни черта ты мне не сказала! Теперь я уверен, что тебя там не было!

– Чего ты добиваешься? – мне хочется закричать, но я сдерживаю себя, чтобы не дать ему повода разозлиться еще больше. – Может, мне просто уйти?

– Как уйдешь, так и вернешься, – дерзко ухмыляется Мирон.

Это правда. За те четыре года, что мы вместе, нам действительно уже несколько раз довелось разойтись, и, что примечательно, возвращалась всегда я. Точнее, он меня возвращал: засыпал букетами и подарками, признавался в любви и говорил, что не может без меня. Как известно, женщины любят ушами, и я не исключение. Я таяла и верила, что в этот раз все точно будет по-другому.

– Ты же никому не нужна, кроме меня, – выдает вдруг Мирон, и я резко вскакиваю на ноги, задыхаясь от возмущения. – Сама ведь прекрасно знаешь, что я твой «последний шанс», – он с силой толкает меня обратно на диван и коршуном нависает сверху, больно впившись пальцами в мои плечи. – Страшная, тупая, никчемная овца. Давай, вали на все четыре стороны, все равно через неделю приползешь обратно.

Я смотрю на его перекошенное злобой лицо и хватаю ртом воздух. Не верю, что любящий человек способен на такие слова и, тем более, на применение физической силы. Он еще ни разу не осмеливался поднять на меня руку.

Тем временем, Мирон отстраняется и хрустит шеей, наклоняя вбок голову. От охватившего меня страха я съеживаюсь и подтягиваю к себе ноги, но, к счастью, парень больше не собирается прикасаться ко мне. Он усмехается, явно довольный произведенным впечатлением, и шагает к выходу из комнаты.

– Неудачница! – выплевывает он напоследок, перед тем как скрыться в прихожей. – Ты даже бросить меня не способна.

Я ошарашенно гляжу ему вслед. С минуту из коридора доносится копошение и звяканье ключей, затем слышится хлопок входной двери. Понимаю, что это конец. Я больше не позволю ему унижать меня. Судя по сегодняшней ссоре, дальше будет только хуже, раз он уже позволил себе меня толкнуть.

– Пошел ты, – цежу я сквозь зубы. – Надеюсь, что ни одна дурочка больше не клюнет на твое обаяние.