Вошь - жена солдат

Вошь - жена солдат

Интеллигенция на войне

Это как вши на человеке

Такая же мразь

Война для солдата кончается в трёх случаях, первый - он погибает, второй - лазарет и домой с инвалидностью, и третий - в плен. На мою долю выпало третье, собственно и слава Богам. Я, как атеист предпочитаю в случае писца молится всем сразу. Лучше гнить в плену, чем сдохнуть, или лишиться конечности. В бараке, где меня заперли было темно и мокро, на нарах валялись создания напоминавшие людей, но чаще всего ими уже не являющимися. В плену солдат дичает и из хомосапиенса превращается в зверя. Вот и я обратившись к одному, судя по внешности словландцу, ощутил это на себе.

- Пошёл в задницу! Лузитанская свинья! - громко выкрикнул он, кидаясь в меня грязной тряпкой, когда-служившей кальсонами. Я незамедлительно проследовал к тем нарам, где были, хоть как то внешне напоминавшие людей солдаты. Мне повезло, это были мои соотечественники и слава Богам такие же вшивые интеллигенты, как я.

- Пепик Бронда! - представился первый, пожав мне руку, второй поднялся и уважительно сняв фуражку, сказал.

- Франда Гржмлик, Я радостно улыбнулся, поняв, что попал в компанию неоскотиневших товарищей и представился.

- Чеслав Горжек,

- Первый день? - спросил Пепик, зевая во весь рот и поглядывая на соседние нары, с которых на меня враждебно пялилось сразу штук десять смуглых нараков.

- Ага, мой полк расколошматили и вот я здесь! А вы я вижу старшие чины? - поинтересовался я, стараясь в тьме различить количество звёздочек на воротнике у обоих.

- Ну как старшие, я подпоручик, а он капрал, - ответил Франда, - А вообще в плену всем по хрен на звание! Я бы лучше сказал, что я не вшивый подпоручик, а учитель!

- Ага, а я вот студент теологического факультета! - заметил Пепик, доставая из воротника ладанку.

- Значится люди интеллигентные! - обрадовался я и быстро пробормотал, - А я вот был библиотекарем. Эту новость они встретили с восторгом.

Мы быстро подружились, если конечно в плену может создаться такое великое чувство. Поэтому, скорее мы быстро поняли друг друга и решили, что раз уж мы интеллигентные молодые и с не превратившейся в лохмотья форме, стало быть нам нужно держаться вместе.

Распорядок в лагере был не строгим, для нас по крайней мере, как ни как оба моих товарища были почти офицерами, у и меня они надоумили прикинутся фельтфебелем, чтобы на работу не ходить. За это нас в бараке ненавидели.

Простых рядовых, тех что ещё держались на ногах, ежедневно гоняли разгружать вагоны с снарядами. Вообще ситуация была комичной. Захваченный верлинской армией Корженев стал складом для снарядов и пленные сами грузили в поезда то, что через пару дней уже полетит в их братьев. Я был рад, что смог избежать этого. Как ни как, я давал присягу, где чёрным по белому было написано: «Ни в коем разе не буду содействовать врагам Лузитанского королевства!»

С кормёжкой в лагере обстояло хреново, как у Меретихкёрбисов с Вайсманте в семейных отношениях. Кормили какой-то дрянью, которую верлинский капитан называл «лузитанский суп». Данное изобретение, явно не наших предков, есть было не возможно. Это был бульон, в который крупно крошили какую то траву и что то по вкусу напоминавшее свёклу или редьку. Так же давали хлеб, хотя хлебом это было назвать трудно, гнилой мякиш, да и только! Поили кофием из желудей и одуванчиков. В общем измывались над нашими желудками, как могли. Отхожее место быстро превратилось в обитель, которое посещали раза три на дню. Некоторые товарищи повадились гадить прямо в бараке, но путём насилия их беспредел был быстро прекращён.

Мы целыми днями пинали балду и разговаривали обо всём, я доказывал Бронде, что никого бога нет, и что всё это власти придумали, что бы народ дурить. Гржмлик знал такое количество сальных анекдотов, что набожные словланцы часто крестясь убегали, когда он их во всех подробностях рассказывал.

В общем жизнь в плену не была бы такой уж плохой, если бы не одно но. Вроде и маленькое, но настолько многочисленное, что ужас! Я конечно говорю про насекомых! Клопы сколопендры, гниды и прочие в основном конечно вши, расплодились на нас и на наших деревянных ложах, как нищие на паперти в праздник. Знали бы вы как это мерзко! Вот лежишь ты на спине и чувствуешь, как эти мрази прямо таки маршируют по тебе! Или вот пошёл ты облегчится, расстёгиваешь брюки, а это скотина вылазит из мотни и смотрит на тебя, как на отца родного. С виду эти гады ещё хуже, лапок больше чем пальцев на руках. В общем страшные мрази.

- Первое средство от вшей это дым! Нужно потрясти одежду над костром и они исчезнут, - предложил Франда. С разведением костра проблем не было. Выбравшись ночью из барака, мы быстро его организовали не вдалеке от отхожего места, используя, как дрова всё, что попалось под руку.

- Франда ты гений! - восхищались мы с Пепиком, когда в уже освобождённой от насекомых одежде шли обратно в барак, я держал в руках головню угля, мы планировали окурить наши нары, что бы и тамошние твари погибли в святом огне возмездия. Но это помогло не надолго, вскоре мы вновь понахватали этих сволочей, ну и как ни странно, они расплодились на нас в трое больше чем раньше, спать было невозможно.

- Законы природы, ух сволочи! - шипел Франда. Костёр перестал помогать, каждый день разводить его было невозможно, поэтому мы бросили эту затею. Вообще в этом минус быть образованным, я это признаю. Прочитав сотни научных трудов, я познал как, творилась земля по мнению Юстиниана и Горжика, но вот, как справится с насекомыми в полевых условиях не имел понятия.

- Надо выбрить всё тело! - предложил я, используя логику. «Не будет волос, им негде будет жить» - решил я, вспоминая, что вши водятся в основном в волосах. Товарищи приняли эту идею с энтузиазмом, как ни как ни у одного из нас не было красивых патл. И вот мы уже сидим нагишом за бараком и срезаем сворованными бритвами все волосы. Итог был налицо, голова больше не чесалась, да и прочие интересные места, как то тоже прекратили зудеть. Вот только оказалось, что эти суки и без волос выживают. Вши хватаясь за одежду жрали нас безжалостно. Сидеть в бараке нагишом, лишь бы не чесаться нам не улыбалось, как ни как многие оскотиненные пленники уже перешли от рукоблудия к мужеложеству, из-за чего конфликтность только нарастала.