Восход

Восход

Восход

     Облупившаяся краска на оконных рамах, сквозняки так и выли в подворотнях на немую тишь, пробегая сквозь разбитые стёкла в окнах, гоняясь за обрывками газет и от скуки сбивая на прогнившие, цветущие холодной плесенью полы, покинутые вещи.

      Я был не один, по дворам за мной скользили грубые, угловатые серые тени. Они бы хотели быть. Темнее ночи во время древнего света, но нерешительное солнце уже много лет, дарит только серое. Только ночь давала им уверенность в себе, а мне страх. Противная влага, скапливалась в потерянных впадинах брусчатки, так и норовит промочить ноги.

     Сколько времени прошло, с тех пор как я слышал, более живые звуки, чем дыхание мёртвого города. Панику сбил с ног страх одиночества, которую в свою очередь убаюкала апатия. Просидел в закрытой пустой комнате с неделю, пока всё не закончилось. Голод вывел меня из оцепенения, заставив приоткрыть глаза, а затем дверь. В нос ударил запах пыли и затхлого воздуха. Зрение привыкало, к полумраку у него не было другого выхода, я должен видеть, что бы жить. Дверь скрипнула в конце коридора, а моя быстро захлопнулась, в итоге я сижу скрюченный забравшись в ржавую ванную, за дырявой ширмой. Проклятые сквозняки, вместе с паранойей крепко за меня взялись. Нервы вконец сдали. В последствии было много попыток, удачных и не очень, чаще последние. Много комнат, коридоров и этажей и все пустые, консервы заставляли болеть живот и чувствовать, что я жив.

     Ну вот, новая попытка перебежки, замок предательски громко щёлкнул, комок в горле проглочен и снова беспощадный скрип двери. Высунув голову в щель, и крепко ухватив неуверенными пальцами лудку двери, я вышел. И снова скрип двери, но не моей. Стою и клац…, нет сил к резким движениям, устал. Кожа на лице почувствовала мягкое дуновение.

     - Не бойся, они спят…

     Ничего не произошло. Пронесло, это всего лишь голос в моей голове. Много квартир и домов, с тех пор долго уже маюсь, с год как. Нет с неделю, не помню, перестал писать даты, надоело. Сознание или подсознание, пытается поддержать меня, поэтому у голоса приятный девичий голос. Не думал, что буду тосковать по ним, людям. Люди в основном для меня были девушки, не понимал их, но любил. Как меня это бесит, блымс и я на улице, когда и как это произошло, не помню, главное, что тихо и ночь, а я полусогнуто иду кошкой. Тучи весят так низко и дышат на меня, тяжело и влажно. Капля упала на лицо, чёрт, зачем так пугать. Нормально, вот и на мелкий снег с дождём расщедрились.

     Рюкзак на спине пустой, подожди дружёк скоро тебя набью всякой дрянью, а вода теперь есть, хорошо.

     Мёртвая, мрачная громадина. Впалые, разбитые глаза ниже потухшие слова, и перекошенный стеклянный рот дверей гипермаркета «Максвелл». Фигуры в витринах молчат и не двигаются, да так мне кажется, ну хоть, кажется.

      - Не бойся, они пока спят…

     Ну вот, опять, что значит пока? У входа на въезде лежат какие-то мешки, я что-то пропустил. Город пытался обороняться, ещё тогда, ну год – неделю назад. Это я себе говорю и осознаю это. Многого не помню, но это успокаивает, разговоры про себя, чтоб никто не слышал. Споткнулся, чуть голову не расшиб. Их что волокли, валяются, где попало, треклятые мешки, пнул что есть мочи, мягкие, чем они набиты, должны вроде песком. Ряды, ряды, и все мои. Мечты сбываются даже в аду. Пустые кассы, охранники и продавцы вымерли, как впрочем, и остальные. Самая большая тележка, не едет, ну не чего плевать, толкнул, как следует и стронулась с места. Консервы, мои милые консервы, макароны и всё, что пережило нас и не испортилось. Стоп. Тише, ошалел, как дитя. Шлёп. Нет только не это, уставился сквозь ряд нагруженный бакалеей, чёрт на меня, кто-то пялится. Клянусь. Шлёп… Шлёп… Шлёп… Там за рядами, фигура. Всё хватит, возьми себя в руки и беги что есть мочи. Тележка весьма затрудняла бегство, но это всё, что у меня было. Добежал до подсобки и заперся, дверь металлическая выдержит. Они пока спят. Что бы это не значило, если кто-то спит он рано или поздно проснётся. Может уже и проснулись.

    Пол бетонный, холодный. Нужно ждать, терпения у меня навалом, вынул пачки макарон и плюхнулся на них. Вот и не так холодно и твёрдо. Провал, глубокий сон без мерзких сновидений и не каких голосов.

      Кости ломит, мышцы деревянные теперь я сложенный манекен на груде пасты. Позвонки и ключица хрустнули, отвергая всякое движение, но я привык. Встал и повторил процедуру безопасного открытия дверей. Добрался до отдела спорт товаров, благо безопасно, а что ещё может случиться с параноиком в пустом маркете, выбрал самую большую сумку. Теперь я как вьючная черепашка ниндзя с киянкой на боку, смертельный и неуклюжий.

     Вторая неделя – два года, без особых приключений. Утро, кости ломит, хребет не разгибается, острые боли в животе. Тушёнка – рватёнка, не чё, живой. Ночью себе сказал, хочу курить и отметить вторую неделю – два года, никотиновым кайфом. Выкурю пачку ментола, запью уксусным пивом и здохну. Настроение на подъёме.

     - Приходи я жду, пора.

     Конечно, прейду, к себе самому - то я конечно прейду.