Воскресший. Любимый. Не мой.

Воскресший. Любимый. Не мой.

Юля нетерпеливо постукала ноготками по отполированной поверхности стола главного врача известной израильской клиники. Затем сделала глоток остывшего кофе и снова осмотрелась.
На стенах привычно висели позолоченные рамки с наградами, дипломами и фотографиями известных пациентов. На полу лежал дорогой белый ковер с толстым ворсом, стену же одиноко «украшала» огромная плазма. Сколько таких же кабинетов женщина повидала за последние года? Сотню, наверно, не меньше.
- Юлия Николаевна? – полуутвердительно поприветствовал ее вошедший мужчина. – Чем могу быть полезен?
Роман Викторович, сел в кресло напротив журналистки и окинул ее оценивающим взглядом. Профессионалка до мозга костей – это было понятно сразу. Черные брюки, футболка в тон и белый пиджак, хотя на улице стояла жара. Безупречный макияж и укладка дополняли образ. Такая вряд ли будет плакать над слезливыми историями об онко больных – слишком уж много повидала их на своем веку. Что ж – специфика ее издания обязывала писать и не о таком.
- Здравствуйте, Роман Викторович. Рада, что вы все же смогли уделить мне время. Итак, преступим к делу, - сходу перешла на деловой тон женщина. Она сразу же достала блокнот, и включила диктофон. – В вашей клинике уже более пятнадцати лет проводятся исследования всех видов рака головного мозга. Каковы успехи на данном поприще?
Мужчина немного растерялся от такого напора, но быстро вспомнил, что он – профессионал, а это интервью – лишь одно из многих в веренице.
- Успехи есть, но, к сожалению, не так много, как хотелось бы. Как вам, полагаю, известно, данный вид онко заболеваний встречается крайне редко – всего 1,5 % среди всех видов опухолей. Да и разновидностей его довольно много, в зависимости от того, в каком отделе головного мозга развивается опухоль…
Юля по привычке записывала слова медика, не до конца доверяя технике. Конечно, позже она сделает расшифровку, но основные тезы уже будут отмечены.
Роман Викторович не заморачивался, и сыпал терминами, как из рога изобилия, но Юле это было не в новинку. Уже более пяти лет, как она окунулась в медицинскую специфику и спокойно понимала все, о чем говорил врач. Конечно, иногда женщина задавала уточняющие вопросы, но куда уж без этого?
- Я так понимаю, это будет большой материал? – поинтересовался главврач.
- Да. Мы планируем сделать его центральным в следующем выпуске, так что мне потребуется много информации.
- В таком случае, я познакомлю вас с некоторыми моими коллегами. Они более подробно расскажут об экспериментальных методах лечения, над которыми мы сейчас работаем, - мужчина поднялся, приглашая Юлю следовать за ним
- Мне также нужны будут фотографии, - уточнила журналистка, сразу же достав фотоаппарат из сумки.
- Конечно, - кивнул Роман Викторович, хотя и поджал недовольно губы. По его мнению, фотографировать пациентов было неэтично.

Юля старательно записывала имена всех медиков, с которыми ее знакомил главврач и делала снимки. В объектив ее камеры попадало буквально все – медсестры, консультирующие родственников пациентов, больные, которых везут на процедуры, обсуждающие рабочие вопросы медики и многое другое.
- Теперь, Юличка, я прошу вас спрятать камеру. Боюсь, читатели не готовы к тому, чтобы увидеть, как выглядят пациенты этого отделения, - Роман Викторович враз стал серьезным и строгим. Женщина быстро спрятала фотоаппарат, надеясь, что это того стоило.
На первый взгляд отделение за закрытыми дверями ничем не отличалось от остальных – белые стены, большие окна, отделяющие палату от коридора и все та же стойка ресепшена. Все было таким же, как и в другой части клиники, но давящая на уши тишина явно свидетельствовала, что это не так.
- Здесь лежат самые тяжелые из наших больных, - коротко пояснил мужчина. – Некоторые из них стали, извините за грубость, подопытными кроликами для наших исследований. Они помогли нам разработать некоторые эффективные методы лечения или замирания болезни. Но сами воспользоваться ими не смогли. В их случаях медикаменты и операции помогали лишь на короткий срок избавиться от опухоли или ее симптомов. Спустя некоторое время всегда наступал рецидив.
- Какой ужас, - искренне огорчилась Юля. Каждый раз эти люди надеялись, что им дадут шанс выжить, но это оставалось несбыточной мечтой.
- Да, это поистине ужасно. Но есть и другая сторона медали – многие из пациентов этого отделения уже прожили значительно дольше, чем предполагали мои коллеги. Даже у пожилых людей после постановки диагноза продолжительность жизни сейчас достигает 10 лет! И это на 4 стадии!
- Ого! – смогла оценить эксклюзивную информацию Юля.
- Да.
- А как давно работает ваш проект?
- Около 20 лет, однако, непосредственная работа с пациентами началась значительно позже – только через три года.
Юля шла по коридору и отстраненно слушала Романа Викторовича. Ее внимание было целиком и полностью поглощено тем, что женщина видела за стеклом любой палаты. Не люди – скорее изможденные тела с потерянным взглядом. Пациенты уже давно потеряли желание жить и держались за надежду скорее по привычке, чем в искреннем порыве. Они выглядели как клоны, отличаясь лишь в мелочах. Худые, лишенные любого волосяного покрова, с бледной, почти просвечивающейся кожей. Движения больных били замедленными и какими-то нерешительными. Хотя это, в общем-то, и не было странно – не секрет, что для утоления боли им давали наркотические препараты.
За много лет своей работы Юля должна была привыкнуть к подобному зрелищу, но в этот раз все было иначе. Впервые ей дали задание написать именно об этом виде рака. Она думала, что справилась со своими эмоциями и чувствами, но, как оказалось – нет.
Женщине довольно сносно удавалось напускать на себя равнодушный вид бывалого знатока. Еще бы – не раз она присутствовала на сложнейших операциях, в закрытых лабораториях и общалась с тяжелобольными. Примерно через год Юля перестала плакать, узнавая о смерти кого-то из знакомых по работе. Еще столько же потребовалось для того, чтобы маленькие дети с ДЦП и прочими генетическими заболеваниями вызывали у нее только здоровый интерес и не более. До этого дня журналистка была уверена, что справится со всем, но она ошиблась.
- Ну, вот мы и добрались до последней палаты. Дальше только кабинеты врачей и процедурная, - завершил свой рассказ Роман Викторович. – Юлия, вам плохо? – встревожено поинтересовался он у своей спутницы.
Женщина не ответила, не смея отвести взгляд от последнего пациента. Тот безмятежно спал, даже не догадываясь, что потревожил чей-то покой.
- Давайте мы в другой день продолжим нашу экскурсию. На сегодня вам уже достаточно информации и впечатлений, - осторожно взяв женщину под руку, сказал главврач и повел Юлю к выходу. Его напугала враз побледневшая гостья.

Как добралась домой, она не помнила. Только ощущение потерянности и предательства. Кого предали? Юля не знала. Возможно ее. А, может, и она сама кого-то предала. Все смешалось в голове.
Женщина на автомате прикрыла за собой двери и сползла по стенке, уронив сумку на пол. Кажется, по щекам начали катиться крупные слезы, но и этого она не замечала.
Юля запустила руки в волосы и прикрыла ладонями лицо. Плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Одна встреча, и весь уклад ее привычной жизни полетел к чертям собачим.
Он жив. Жив. ЖИВ!
Как такое может быть? Столько лет прошло после исчезновения Кирилла, и вот…В другой стране, на другом континенте, в другой жизни…Эта встреча по истине роковая – иначе и не скажешь.