Восьмёрка жизни

Глава 1

Настя блаженно вытянулась на траве – ох, и устала она сегодня. С утра Марфа затеяла стирку, да ещё и тесто на пироги поставила! Самое ей время с животом над корытом стоять и таскать тяжёлую бадейку с квашнёй. Пирогов на праздник  Марфа традиционно пекла много: себе, соседей угостить, бывших прихожан, которые по привычке приходили к батюшке пожаловаться на свои беды. Церковь закрыли, но отца Андрея с семьёй не тронули, и даже позволили остаться в своём доме.

Степан опустился рядом, просунул Насте под спину горячую ладонь, положил на грудь голову.

- Стёпа, увидят, - шикнула Настя.

- Кто? – Степан поднял голову. – Это нам дорога как на ладони, а нас в кустах не разглядишь.

Вторая его рука поползла по ноге, приподнимая юбку. Настя крепко сжала коленки.

- Стёпка! Перестань, кому говорю! Бессовестный!

- Да ладно, что ты шумишь, Нася - горячо зашептал в ухо Степан, царапая ей шею щетиной. Только он называл её так, нежно, ласково – Нася. – Всё равно осенью поженимся, чего столько ждать?

Зарылся лицом в ложбинку у шеи, глубоко вдохнул:

- Пахнешь ты, аж дух захватывает. Травой душистой, солнцем, тёплым чем-то, желанным. Так бы сграбастал всю, - признался он.

Настя оттолкнула парня и села. Степан к ней ещё не посватался, но она точно знала – Марфа и отец Андрей не откажут, дадут своё благословление. А вот родители Степана…

- Ты с отцом говорил? – спросила она.

- Нет ещё. Что заморачиваться раньше времени? Потом скажу.

- А если он против? Матери сказал?

Степан тоже сел, сорвал травинку, прикусил сочный стебель, сморщился и выбросил.

- Сказал. Говорит – как отец решит, так и будет. Ты же знаешь, она против него не пойдёт.

- А ты? – Настя посмотрела в глаза любимому. – Ты пойдёшь? Не позволит отец, Стёпа, всё село знает, что он тебе Катюху Семёнову приглядел.  На Пасху так и спросил её: будешь, мол, Катерина, моей невесткой?

Степан засмеялся:

- На Пасху он бы меня и на корове женил, так напился! Нет, Нася, не те теперь времена, чтобы под отцовской волей ходить. На ком хочу, на том и женюсь.

- Выгонит, - горестно вздохнула Настя. – Я, Стёпа, не могу без разрешения:  отец Андрей не одобрит,  и Марфе не понравится.

Степан засмеялся, обнял её за плечи, прижал к себе:

- Ну дай хоть поцелую тебя, если любишь! Или не любишь?

Настя закрыла глаза и подставила губы.

Целовались долго. По телу пошла приятная истома, Настя забылась и едва не пропустила момент, когда мозолистая рука опять поползла вверх по коленке.

- Стёпа! – остановила она. – Сказала – нет!

Стряхнула с себя его руки, вывернулась из объятий. Поправила кофту – уже и пуговицы успел расстегнуть! Ох, скорее бы осень, а то не удержит она своего любимого.

- Если отец не разрешит, что делать будем? – вернулась Настя  к волнующей теме.

- Уйду из дома, что же ещё? В город пойдём, там работать будем.

- Угу, ждут нас в городе, все жданки проглядели, - горько вздохнула Настя. – Кому мы там нужны? Да и страшно. Маруся, вон, ушла в няньки наниматься, и вернулась через год, с пузом. Теперь своего нянчить будет.

- Ты со мной пойдёшь, я тебя в обиду не дам, - уверенно сказал Степан и опять полез целоваться. – Нася, свет мой ласковый, солнышко моё тёплое, ладушка моя любимая…

Уверенная рука повалила Настю на траву. Ой, пора уходить, пока Степан не разошёлся!

Он первым услышал звук:

- Кто-то едет.

Степан и Настя нырнули в высокую траву – не хватало, чтобы их тут увидели вместе, потом сплетен не оберёшься.

Из-за поворота показалась телега. Возница свой, деревенский, седоки незнакомые: трое мужчин и кожанках, у одного на голове кепка, второй в помятой бескозырке, третий и вовсе простоволосый. Продразвёрстка? Старого урожая уже нет, а новый не успел нарасти, какие урожаи в июне? Может быть, они едут не в их село, сейчас проскрипит телега мимо деревенских домов, распугает кур и мирно пасущихся по обочине дороги коз и увезёт чужаков дальше.

- К нам, - уверенно сказал Степан. – Какой-нибудь указ новый, или, может, строить чего прикажут. Больницу, например. Помнишь, в прошлый раз начальство из города приезжало, сказали, что больницу у нас надо строить?

Больницу – это хорошо. Село находилось далеко от города и за медицинской помощью местные обращались либо к бабке-знахарке у себя, либо к повитухе в соседней деревне.

- Пошли домой, мне ещё белье полоскать, - сказала Настя.

- Я помогу. Марфа тебя заездила совсем: то скотина, то стирка, то в огороде паши.

- Она добрая, и работает не меньше моего, - заступилась Настя за Марфу. – Просто сейчас не может, как ты не понимаешь.

- У тебя все добрые, - усмехнулся Степан.

Встал, стряхнул со штанов травинки, помог подняться Насте. Высокий, красивый, самый красивый парень у них в деревне. Конечно, отец хочет просватать его за Катерину – хозяйство у её родителей крепкое.  Бычки, которых всё лето растят на мясо для городских базаров, овцы и две лошади. Отец Андрей по сравнению с ними бедняк. Катерина, статная, высокая, сильная, зимой красуется в белых валеночках из своей шерсти. Зато у Насти самая длинная и толстая коса, куда до неё Катькиной тощей косице. И ресницы у Насти длиннее, и, вообще, её Степан любит, а от Катьки бегает!

- Тащи свою постирушку на речку полоскать, я помогу, - предложил Степан.

- Вдруг нас кто-нибудь там заметит? Не одна я по поздноте полощу.

- Мы за заводь пойдём, там нет никого.

- Далеко же, Стёпочка, бельё сырое, знаешь, какое тяжелое?

- Ты только до тропинки  донеси, а там я подхвачу, - пообещал Степан. – Хоть немножко ещё на тебя полюбусь, Нася моя.

Он обнял её за плечи, притянул к себе, нежно, ласково провёл рукой по волосам. Она хотела бы стоять так вечно, но надо идти домой. До захода солнца осталось совсем немного времени, Марфа, не дождавшись Настю, сама пойдёт полоскать бельё.