Воспитание греха

1

Глава 1 - Одиночка

— Твои попытки свести меня с кем-то уморительны, — поудобнее перехватываю телефон, зажимая его между плечом и щекой. Курица, которую я достаю из духовки соблазнительно шипит. — Я уже смирилась со статусом волка-одиночки.

— Ты не одиночка, — возражает Катя. По ту сторону слышится мужской смех. Я бы обиделась, если бы источником звука был не мой друг Толя. С десятого класса мы были не разлей вода, учителя гордо именовали нас тройняшками. Так бы и дружили втроём, если на втором курсе лучшие друзья не ошарашили меня новостью. Из скомканного рассказа влюблённых уже и не вспомнить, кто кому признался в любви, поцеловал и предложил встречаться.

— Господам-очкарикам, горячий привет, — говорю, зная, что Катя поставила громкую связь. Толя с удовольствием подхватывает тему разговора. Не просто так он дружит с девочками. Ему только дай о сложных человеческих отношениях пофилософствовать.

— Да, ладно, неужели тебе никогда никто не нравился? — поразительный факт, но за минувшие двадцать два года я и вправду ни разу не влюблялась. Наверное, поэтому принять статус одиночки было легче. С другой стороны, всегда было интересно, что же скрывается за бабочками в животе. Пауза затягивается, отчего дальнейшие комментарии становятся излишними. — Быть такого не может…

— Знаешь, Лим, — сокращение от единственного подарка отца — имени “Олимпия”. Мама мало что рассказывала о папе, но на вопросы о странном, далеко не славянском имени, всегда тыкала пальцем на него. — Мне кажется ты влюблялась, просто не осознавала этого. Или глушила в себе.

Всегда говорила Кате что нужно идти на психолога, та отшучивалась, что тогда ей самой не обойтись без психиатра. Я вздыхаю, чувствуя странную усталость. Мне бы самой хотелось верить в то, что я просто не умею различать собственные чувства. Но чутьё упрямо говорит: “Не влюблялася ты, не влюблялася”.

— Можете попробовать описать симптомы, а я уж так и быть пороюсь в памяти, — тихо предлагаю я, накладывая в тарелку картофельное пюре. Чем не подкаст во время ужина?

— Начинай, любимая, — слышу саркастичное от Толи, ответная реакция не заставляет себя ждать. Даже по телефону становится ясно, что в друга прилетела подушка. И точно не декоративная. — Хорошо-хорошо, чего так горячился то! Запоминай, Лим, — я мычу, переводя фокус внимания от драгоценной картошки и курицы к происходящему по ту сторону телефонного разговора. — Первое, даже когда она пытается тебя убить в порыве безосновательной злости, она самая красивая и сексуальная женщина в мире.

Я закатываю глаза. Виснет молчание, которое прерывает лишь моё хлюпанье чаем с бергамотом. Тишину разрушает громкий “хлоп” - не берусь утверждать, но, кажется, вторая подушка, которая должна была прилететь в друга, только что самоликвидировалась.

— Слушай, Лим, я тебе чуть позже перезвоню, — говорит она. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться какое продолжение вечера будет у друзей. Я понимающе вздыхаю. — Но мы обязательно вернёмся к этому разговору!

— Ладно, не звони уж сегодня, — я с тоской смотрю на пульт от телевизора и морщусь. Даже смотреть ничего не хочется. — Веселит…

Прежде чем я успеваю договорить, мне в ответ доносятся гудки. Что ж…

Я бы могла сказать, что злюсь на такое стечение обстоятельств, что якобы раньше у меня было двое друзей, а сейчас, хорошо если наскребется, ноль пять, но…правда в том, что у Кати и Толи в любом случае были бы отношения, и времени они уделяют мне достаточно. Эта тянущая грусть вызвана желанием испытать нечто хоть немного схожее на то, что происходит у друзей. Иногда мне даже кажется, что лучше бы я любила кого-то невзаимно, чем не любила вообще. И да, подруге можно говорить что угодно, но себя не обманешь.

Хочется в ком-то утонуть.

Наблюдать за такими простыми вещами как закаты и чувствовать как замирает сердце, ведь он держит тебя за руку. Смеяться над какой-то глупостью, пока пьёшь утренний кофе. Танцевать вальс в мятой футболке поздним вечером, пока готовиться новомодная “карбонара” по рецепту из интернета.

Хочется как в фильмах и одновременно совсем по-другому, иначе, жизненно. Под конец неутешительных мыслей аппетит пропадает напрочь. Ну, вот, Катя, не спрашивая, сняла броню и оставила голой наедине с самой собой. Я обещаю, что завтра вновь натяну доспехи вместе с не слишком уместными для четвёртого курса университета белыми бантиками.

Понимаю, что единственным развлечением на эту ночь станет сон. Ну, тоже неплохо, в конце концов через пару месяцев перед зимней сессией я буду с приятной грустью вспоминать как ещё могла выспаться.

Забегаю в ванную, но в этот раз не игнорирую отражение, а пристально всматриваюсь. Лицо и тело. Тело и лицо. Белые волосы, как будто обесцвеченные, но от природы такие. Уже и не вспомнить сколько раз я получала статус альбиноса из-за странного цвета волос. Причём брови у меня русые, не чёрные конечно, но и не в тон волос, как и ресницы. Глаза карие, что на фоне болезненной бледности и белых прядей выглядят двумя чёрными, всепоглощающими дырами. Тело в свою очередь абсолютно “нормальное”. Ни широких бёдер как у бразильянок или на худой конец сестёр Кардашьян, грудь стабильно первого размера с пятнадцати лет, талия есть, но из-за скудности в остальных частях не вызывает “вау” эффекта. Раньше я, может, и комплексовала из-за худобы, руки у меня, например, иллюстрация к веточкам молодой берёзы, но сейчас радуюсь уже тому, что не приходится бегать по врачам и лечить наследственные болячки.