Вот и встретили Новый год

Вот и встретили Новый год

Встреча нового года, Новогодний вечер! Кто остаётся равнодушным к приближению этого торжества? Мы все привыкли ждать в этот вечер чуда или, по крайней мере, необычайного приключения. Но никак не такого, как в тот Новый год в Туркестане.
А начиналось всё как обычно. Мы собрались встречать Новый год у соседей, и поначалу всё шло по установленной традиции. Проводили год уходящий, послушали поздравление президента и приготовились смотреть "Голубой Огонёк".
Но вдруг Сергей — хозяин дома — заявил, что всё это он посмотрит на "Старый Новый Год", а сейчас он решил поехать на охоту. Мужик он был решительный и упрямый, к тому же заядлый охотник со стажем. И кому как не его жене было знать, что спорить с ним и уговаривать оставить эту затею бесполезно? Но она быстро нашла выход.
— Юра, — бросилась она ко мне, — поезжай с ним, он же не соображает, что делает!
Сергей тут же присоединился к её просьбе.
— Михалыч, поехали! — с запалом уговаривал он меня.
— Я знаю такое место, что на рассвете уток вокруг нас будет не сосчитать! Я тебе своё второе ружьё дам, и ты увидишь, что такое настоящая охота. Вот только загвоздка небольшая есть: дорога к тому месту проходит мимо воинского подразделения. И в новогоднюю ночь часовому на позиции мало ли что может привидеться. А ты как-никак служишь в одной с ними части; если что — отговоришься.
Решительная попытка моей жены отбить меня у наседавших соседей не увенчалась успехом. И вот мы уже мчимся на Серёгином "Запорожце" по грунтовой дороге в сторону моря. Город с новогодними огнями и фейерверками остался позади. Запорожец, подпрыгивая на ухабах грунтовой дороги, мчался по пустыне к берегу Каспийского моря. Лучи фар изредка выхватывали кустики верблюжьей колючки по обочинам. Над нами висела тихая безлунная ночь. Новогоднее настроение постепенно улетучивалось и заменялось простым вопросом: "Зачем мне это всё нужно?"
Но тут внезапно в сноп света от фар влетел заяц.
— Стреляй!!! — истошно закричал Серёга, прибавляя газу в погоне за зайцем. Пока я опустил стекло в дверце машины, пока попытался на ходу выставить ствол ружья в окно, заяц вильнул в сторону и исчез в темноте.
— Ну и ладно, — подумал я и, чтобы прервать чертыхание Сергея, стал рассказывать ему историю, услышанную под новый год.
Будучи курсантом, мне довелось лежать в военном госпитале города Энгельса. В палате нас было четверо, и все после аналогичной операции удаления аппендикса. Смеяться со швом на животе было очень больно, и в то же время любая, самая обычная фраза казалась смешной и заставляла, стиснув зубы, кататься по кровати, сдерживая смех. Мы по очереди, поддразнивая друг друга, рассказывали смешные истории и смеялись до слёз.
И вот одна из рассказанных историй внезапно всплыла в моей памяти после попытки выстрелить в зайца не выходя из машины. Сосед по палате, рассказавший историю, до поступления в военное училище жил в деревне. Отец его был лесничим, и у него было несколько ружей. Сын, повзрослев, стал приставать к отцу с просьбой подарить ему одно из ружей. "Хорошо, — сказал отец, — вот принесёшь мне застреленную тобой сороку — подарю".
Бывалый охотник знал, что сороку из ружья застрелить практически невозможно. Сорока увидит человека с ружьём задолго до того, как охотник увидит её.
Уже не одну неделю этот горе-охотник пытался выследить осторожную птицу. И вот однажды в последний день года, когда отец уехал на станцию встречать старшего сына с женой и внучкой, а мать была занята на кухне, он в окно увидел двух сорок. Они сидели на заборе метрах в десяти прямо напротив окна и, непрерывно стрекоча, что-то разглядывали внизу за забором.
Недолго думая, он схватил ружьё, висевшее на стене, зарядил его патроном из патронташа, висящего рядом, выставил ствол в форточку и, почти не целясь, нажал на курок. Он стрелял не первый раз и привык к звуку выстрела, но выстрел в комнате оглушил его. Комната наполнилась дымом. Вбежала перепуганная мать и, увидев сына с ружьём в руках, всё поняла и, покрутив пальцем у виска, открыла окно, чтобы проветрить комнату. А он, бросив ружьё, не одеваясь выскочил на улицу в надежде подобрать добытую сороку. Но ни с той, ни с этой стороны забора, на котором сидели сороки, никого не было. "Промазал", — с огорчением подумал он.
Когда вернулся отец с гостями, мать, разумеется, всё ему рассказала. Старший брат хохотал до слёз, и мы, кстати, катаясь по кроватям в больничной палате от смеха, надорвали животы в прямом и в переносном смыслах. А отец строго посмотрел на него и сказал: "Ну теперь ты у меня ружьё лет пять не получишь!" И потом добавил: "Вот ты мечтаешь о собственном ружье, хочешь стать настоящим охотником. А ведь, выйдя с ружьём в лес, ты не игрушку у зверя хочешь отбрать и даже не последний кусок хлеба, ты у него жизнь отбираешь. И ты всегда должен дать зверю шанс выжить. Если он сможет воспользоваться этим шансом, значит, достоин жить, оставить потомство и продолжить свой род. Такая охота приносит пользу природе. А если стрелять всех подряд, какая от этого польза?"
Больше парень ружья в руки не брал. Пересказывая эту историю Сергею, я совсем расхотел ехать на охоту и стрелять этих беззащитных, уставших после длительного перелёта на ют, уток.
Но машина уже проезжала мимо позиции зенитно-ракетного дивизиона. Шёл четвёртый час ночи. На позиции было тихо, никто нас не остановил и не окликнул, и только сторожевая собака как бы нехотя залаяла, увидев свет фар. До берега оставалось около двух километров. Дорога постепенно сглаживалась и превращалась в песчаный след автомобильных шин на гладкой, как стол, поверхности.
Не доехав метров пяти до воды, мы остановились. Автомобильный след как-то подозрительно уходил прямо в воду. Было тихо. Не то что криков потревоженных птиц, даже плеска воды не было слышно.
Распределив сектора стрельбы, мы уселись ждать рассвета и незаметно для себя спокойно уснули.
Проснулись мы, когда уже почти рассвело. Стояла абсолютная тишина, вокруг простиралось гладкое зеркало воды. Мы стали оглядываться, ища взглядом птиц или хоть какую-нибудь живность. Но мало того, что вокруг не было ни души, мы с ужасом обнаружили, что зеркало воды простирается ещё метров на тридцать позади машины. Прилив — как же мы могли забыть?
Зачерпывая воду сапогами и проклиная всё на свете, мы вытолкали машину на сушу. Хорошо ещё, что вода не залила двигатель, и машина сразу завелась. Окинув взглядом напоследок берег моря и не сделав ни единого выстрела, мы поехали обратно в город. Всю дорогу домой сосед ругался, награждая себя и окружающую местность нецензурными эпитетами.
А я, глядя на восходящее солнце, думал: "Хорошо, что в это утро нам не пришлось ни в кого стрелять. И в этот первый день нового года мы не стали подтверждать страшную истину, что человек самый жестокий зверь на планете. Любой, даже самый страшный, хищник убивает свою жертву ради пропитания, чтобы выжить. Он не может есть траву или листву деревьев. И только человек способен убивать без нужды, ради развлечения и удовольствия".
Начинался 1990 год. Впереди были "лихие девяностые".