Возрождение. Книга 4. Мир

Пролог

Она стояла на краю моста. Взгляд прикован к глади воды под ногами – ее размеренно били частые дождевые капли. В рассеянном отражении с трудом можно было разглядеть черты женского лица, только сгорбленный силуэт, насквозь вымокшую одежду и растрепанную темную косу. Влага стекала с передних прядей, скрывая эмоции незнакомки. Она не беспокоилась о своем внешнем виде: только что ее лучшая подруга, избитая мужем, сказала, что беременна.

Подруга, которую насильно выдали замуж на тирана три месяца назад.

Они были одного возраста, и обе понимали, что брак неизбежен, но девушке, стоящей на мосту, повезло больше. Родители дали ей право выбрать самой, чем развязали руки. Она, точно отчаявшееся животное, бежала из горящего леса, совершенно не разбирая дороги. Бежала и бежала, даже не замечая, чьими страданиями прорубает путь к свободе.

Теперь оказалась здесь, на распутье. Есть всего два варианта, пойти налево или направо.

Она ненавидела себя, ведь уже знала, какой вариант выберет.

Дождь скрывал слезы и частую, лихорадочную дрожь в теле.

Не так давно богатый мужчина намекнул родителям юной красавицы, что хотел бы взять ее в жены. Сухой, скользкий старик, покусившийся на молодость и поля, принадлежавшие семейству. От взгляда его маленьких черных глаз девушка чувствовала лишь отвращение, а еще больше отвращение она ощущала, когда слышала очередной рассказ о служанке, избитой в его доме и отправленной на улицу по воле хозяина. Все мужчины были одинаковыми.

Кроме одного.

Многие молодые женщины хотят семью, видят в этом свое призвание, не имея иного выбора. И та, что глядела на воду, заставила себя того хотеть. В детях она видела свое утешение, думала лишь о том, как родит их, и ее безрадостный брак возымеет смысл. Нашла человека, с которым даже смогла бы, вероятно, быть счастливой в будущем. Он не стар, не беден и не богат. Несообразителен, но добр. Не нравился ей, но являлся лучшим вариантом из имеющихся. Вопрос о ее помолвке был почти решен, осталось только ответить взаимностью одному из кандидатов.

Женщина должна рожать детей. Ее избранник, молодой человек, имел большие планы, связанные с этим. Не раз говорил, что наследников должно быть много, что он будет воспитывать их, растить, беречь и обучать, как его родители – его братьев и сестер.

Но несколько минут назад девушка узнала, что не может иметь детей.

Об этом ей поведала местная ведьма. Положила руку на живот и сказала, что чрево ее давно прогнило. «Не появится там младенец, как не вырастет дерево в глине». Рассказала обо всех ее страхах, о прошлом и о том, чего никто не мог знать. Ведьма пользовалась доброй славой, потому перечить ей никто не смел – чудеса та совершала необыкновенные.

И теперь девушка плакала, прижимая ладонь к животу, будто уже носила внутри мертвое дитя. Хрупкая душа рвалась медленно и болезненно, лоскут за лоскутом. Ей не получить той единственной радости, за которую она цеплялась все сознательные годы своей жизни, не стать кому-то матерью. От нее же зависело другое: будет ли тот добродушный молодой человек отцом, или она смолчит о своем недуге и обречет на несчастье и его.

Справа стоял его дом, нужно было всего лишь пройти немного дальше по пустой улице города и свернуть к окраине. Постучать. Рассказать и позволить ему найти ту, что сможет осуществить такую прекрасную мечту.

Слева, на другом краю реки, горели окна ее собственного дома. Мама и папа точно ждали свою единственную дочь в такую непогоду на крыльце, гадая, где та пропадает. Она может пойти туда и дождаться прихода избранника завтра, согласиться на его предложение, обмануть, но спасти себя от жизни в роли бесправного скота в красивой обертке.

Она болезненно зажмурилась, склонившись еще ниже. Заплакала в голос, найдя третий вариант: спрыгнуть. Так ей не придется выбирать между собой и чужой мечтой, чувствовать вину или испытывать на себе издевательства.

Иногда ненависть к себе яснее прочего кричит о варианте, который нужно принять. Тогда она указывала, что девушка уже решила соврать, но остаться в безопасности. Она нисколько не хотела замуж, ровно настолько не хотела лишать себя жизни. Правда ли, что из двух зол нужно выбирать меньшее? Гуманно ли? Достойно хорошего человека?

Тонкий женский силуэт качнулся. Голова кружилась от отчаяния и нескончаемого потока слез. Стена из дождя скрывала дома, редкие деревья, как и ее саму, а давящий водный шум гасил всхлипы. Страшнее всего было знать, что через несколько лет, вероятно, все равно ждет смерть. Женщин, которые не рожают детей, считают бесполезными или продавшими душу дьяволу. Гибель в огне, утопление или адски долгий процесс забивания камнями. Если муж смилуется над ней и родит детей с другой женщиной, верным вариантом станет принять их и поблагодарить, что сохранил жизнь.

Среди серости ливня сложно было заметить появившегося свидетеля. Черный силуэт пролетел рядом рассыпающейся дымкой – капли прибивали его к доскам моста, точно пыль. Вдруг, он замер, услышав сдавленный женский плач. Сострадательным существо назвать было нельзя, оно не почувствовало ни капли жалости, лишь любопытство – со стороны одинокого человека веяло настолько сильным страхом и отчаянием, что не вцепиться в них своим вниманием в ту же секунду оказалось невозможно. Вслушался. Их разделяли примерно три метра, и все же, острый слух существа позволил ему не упустить ни одного звука. Девушка не прятала чувств, потому наполниться ими было проще простого. Каждая проникла в черную энергию, пронзила все клетки и влажную копоть, оставшуюся на дереве моста. Эти чувства поразили жуткий силуэт даже не смотря на все, что он успел почувствовать за миллионы лет жизни. Он обернулся.

Девушка стояла, опустив лицо. Мокрая одежда прилипла к телу, острые плечи опустились – она вся поникла. Говорят, умирающих людей тянет к земле, но незнакомка не была похожа на того, кто предчувствовал или желал собственной кончины. Напротив, она хотела жить и чувствовала, как это право утекало меж ее пальцев, как спешащая вниз вода. Такое чистое, искреннее противостояние обстоятельствам и такое непрошибаемое смирение в одном флаконе. Обрывки ее души метались, существо чувствовало это внутри себя. Пораженное, уставилось пустыми глазницами, и не могло отвернуться.